Меняется отношения к работе и занятости. Для старшего поколения не только в бывшем СССР, но и в США свойственна большая преданность работе и отдача своего времени её, для молодых поколений это уде не так. И это не пофигизм, а новые реалии, когда занятость эпизодична и мобильна, когда более важны проекты с ограниченным временных реализации, а не постоянная привязанность к одному предприятию, как было в индустриальную эпоху.
И.Базылев Два монстра Глобализация и Индустриализация выплеснули на мировой рынок огромное количество самых различных товаров. И этим разрушили монополию буржуазии на верховную власть, банковские счета с огромным количеством нулей и красивейших женщин мира. И на сцене стал медленно проявляться новый профессиональный класс – НЕТОКРАТЫ, специалисты по привлечению Внимания и созданию Впечатлений. Сейчас они носят разные имена: рекламщики, пиарщики, маркетологи, журналисты, дизайнеры, отличает их главное – они умеют привлечь Внимание. Внимание к политику, товару, идее и создать благоприятное ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Велотреножёр и помидор имеют столько же сходства, как и капиталисты с нетократами. Капиталист действует ради прибыли, виллы на берегу океана и статуса президента компании, его любимое слово – стабильность. Нетократы стремятся к внутреннему удовлетворению, их непоколебимые ценности: свобода, независимость, творчество. Деньги для нетократа не являются самоценностью – это всего лишь результат правильно организованной деятельности. Если ты придумал оригинальную бизнес-идею, раскрутил полезный проект, ты получишь всё о чём можно мечтать: деньги, славу, власть. Но зачем об этом мечтать, если у тебя все это и так будет? – это же очевидно. Аристократы оперировали грубой физической силой и в центре их внимания стояло физическое тело, даже системы психологической подготовки аристократии ставили целью – повышения контроля над силой и увеличение его КПД. Капиталистов привлекали товары и услуги, они бережно стали выстраивать комфортную для человека окружающую среду.
Что интересует нетократа? ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ. Как человек воспринимает явления, как можно повлиять на его оценку событий, что происходит в сознании? Каково его мировоззрение, почему оно сложилось именно таким образом, где слабые места его идеологии? Как лучше всего передать впечатление, создать эмоцию и удержать внимание и, в конце концов, продать переживание. Вы удивитесь, но нетократы не продают товаров и услуг, они всего навсего используют товары и услуги в качестве носителя того, что они продают на самом деле. А, на самом деле, основной объект продажи нетократов – это ПЕРЕЖИВАНИЕ. Переживание – то, что затрагивает душу человека, оставляет в душе человека эмоциональный след. Посмотрите на трех продавцов и вы в каждом из них безошибочно сможете определить, кто он – аристократ, буржуа или нетократ. Вот в ваш офис заглянул мужчина зрелого возраста и вежливо попросил приобрести комплекс услуг, оказываемых его фирмой. А в качестве аргументации добавил, что ежели вы не воспользуетесь его любезным предложением, то то, от чего страхует его фирма неминуемо произойдет. Даст вам подумать пару дней и вежливо попрощавшись, покинет ваш кабинет. И не спешите звонить в РУБОП, знакомому ФСБ-шнику или в службу безопасности дружественной корпорации, вдумайтесь – родившись на 1000 лет раньше, такой человек непременно стал бы королем, или на худой конец – бароном или удельным князем. Вобщем, вас только что посетил носитель белой кости и голубой крови. Ну, а теперь можно звонить. А вот скалясь лучистым смайлом, к вам подскакивает молодой человек до тридцати, одетый в соответствии с последними тенденциями делового этикета. Он, непрерывно улыбаясь, сообщит вам гору информации по товару, который он продает, снабдит вас буклетом, страниц на 600, где будут описаны все возможности чудо-аппарата. Кто это? Разумеется буржуа, который с радостью создает нам комфортную среду обитания. Ну и, естественно, он заботится о своем здоровье, принимает хорошие витамины, читает стилеобразующие журналы и интересуется тренажерными залами. Сто лет назад этот молодой человек создал бы компанию равную Coca-Cola, Ford, General Electric, но уже не судьба – его умение информировать неактуальны, информации-то навалом. Ну а вот, перед вами молодой человек, который только своим видом вогнал бы в глубокую депрессию школьную учительницу шестидесятых годов. Он не угрожает вам, не грузит обилием подробностей, он просто рассказывает вам историю. И когда вы слушаете его, перед вашими глазами встают картины, вы реально представляете то, что он говорит. Вы видите это ... Вот папа римский Урбан II объезжает европейские города с призывом покарать грязных язычников, оскорбляющих Гроб Господень. Вот сотни возмущенных мужчин седлают коней, последний раз вглядываясь в глаза своих жен. Вот катапульта с пронзительным свистом обрушивает обломок скалы на стену сарацинского города. Вот передовой отряд рыцарей, обрызганный кровью, с победным ревом врывается в тронный зал, где вокруг вождя собрались последние защитники города... Ну, а дальше? А дальше может быть все что угодно, начиная от предложения приобрести партию контрабандных рыцарских мечей, пивоваренного заводика, славящегося напитком, которым подкрепляли силы рыцари 500 лет назад или вступить в парию Ревнителей Истинной Веры. Различие в подходах аристократов, буржуа и нетократов очевидны даже при чтении газет или просто рекламных буклетов. Вот идут лобовые призывы: Купи!, Прочитай!, Подпишись! – это трудятся аристократы пера, а вот из номера в номер тянется манная каша новостей компании – это буржуа грузят информацией, ну, а вот небольшая статья, от прочтения которой наворачиваются слезы, щемит сердце и кулаки непроизвольно сжимаются – чувствуется рука нетократа. Что же так разительно отличает стиль нетократов, от подходов аристократии и буржуа? Что они знают?
ЧТО ЗНАЮТ НЕТОКРАТЫ? Для начала они точно знают, что подходы аристократии и буржуа имею существенные ограничения. Применять силу (а лобовой призыв Купи! – это навязывание и применение силы) в нашем прозападном обществе считается признаком дурного тона. За исключением нескольких групп населения, которые лояльны к проявлению насилия – это молодежь до 20 лет, материально неблагополучные люди, криминальные и около криминальные круги. Все остальные люди рефлекторно сопротивляются настойчивым попыткам НАВЯЗАТЬ чужое мнение. Это и есть ограничение – не все люди приветствуют грубое обращение с собой. В обществе перегруженном информацией ставка только на информирование, как это и делают буржуа, тоже имеет ограничение. Это работает только в том случае, если вы боретесь с реальной человеческой проблемой и люди судорожно ищут варианты, как эту проблему можно решить. Если же ваша информация не сообщает о решении проблемы, которую люди СТАРАЮТСЯ решить, то вам нужны серьёзные бюджеты для того, чтобы продавать вашу продукцию. Это ограниченность подхода буржуа – ставка на информирование требует больших бюджетов. Во-вторых, они пользуются иным подходом, который не имеет таких ограничений – создают эмоциональные впечатления. Эмоции намертво впечатывают вашу информацию в сознание людей и при этом, эмоции не имеют расовых, социальных и прочих границ. В третьих, нетократы знают, что человеческое сознание всегда наклеивает ярлыки: полезно / несущественно / вредно. Это простейшие маркеры, которыми помечаются все события, явления, поступки, попадающие в поле зрения человека. В зависимости от того, какой ярлык нацепит сознание на вас, вашу компанию или проект и будет зависеть, настигнет ли вас элегантный господин с именем Успех. А сознание наклеивает ярлыки по правилам. Главные Правила по которым сознание кодирует вашу компанию как полезную, вредную или несущественную. Конкретность + Интересность + Опора на Факты + Последовательность. Сознание современного человека привыкло оперировать ключевыми фразами. Мало кого интересуют длинные занудные объяснения. Это распространяется как на рекламное объявление, так и на личную презентацию. Хотите угробить свой бизнес – пишите много, пишете занудно, побольше второстепенных деталей. Если вы не интересны, вам не получить заветного кода – «Полезен». Ну, а что бы быть интересным, то говорите, на актуальную тему, и сделайте милость – говорите человеческим языком. И знайте – сознание постоянно сомневается, слова-обещания значат для него очень мало. Заявления: «качество», «низкие цены», «надёжность» – отсекаются как шум, если они не подкреплены фактами. Цифры, цитаты, сравнения с конкурентами (как называя их имена, так и не называя) – вся это факты, которые очень интересуют людей. В-четвертых, нетократы знают, что изменить уже проставленную кодировку очень тяжело. Так, в политике широко применяется прием, когда работают только со сторонниками партии и с не определившимися, а со сторонниками конкурентов, начинают работать только если остались деньги. А маркетологи знают, что «испорченный» бренд дешевле убить, чем «отмыть», поэтому проще вывести тот же товар, под другим именем. Это все потому, что сознание ненавидит путаницу. Если вы зарекомендовали себя как поставщика хорошей мебели, не стоит жадничать и продвигать под своей маркой видеопылесосы. Этим вы вмиг «расфокусируете» впечатление и получите новый маркер «хрень какая-тВот, что знает нетократ.
СТАТЬ НЕТОКРАТОМ ПРОСТО и сложно одновременно: ваши усилия должны быть направлены на создание впечатлений: коротких, ярких, последовательных и убедительных. Успех компании – это сражение за сознание людей. Чем больше знают вас и ставят маркер «Свой», тем легче вам будет нестись на серебристом лексусе успеха. Переносите центр своих усилий с товара на человеческое сознание, не занимайтесь абстрактным улучшением товара, а только улучшением, которое гарантированно произведёт положительный эффект на всех, кто окружает вашу компанию: клиентов, подрядчиков, инвесторов, вы можете смирится только с одной группой равнодушных – конкурентами. Но поверьте, конкуренты не останутся равнодушными к вашему успеху.
Человечество совершило новый коммуникационный скачок, интернет, мобильная связь, глобализация… Нетократы – это первые книгопечатники прошлого, первые кто осваивает и применяет новую технологию коммуникаций, которая даёт тем, кто умеет её пользоваться власть над теми, кто не умеет. Так в политики постепенно режиссёры, политтехнологи и пиарщики заменяют самого политика, который кукла в их руках, даже сам того не замечая. А еще в первой половине 20 века политике были Личностями, и именно этим привлекали массы.
B И.Базылев, конечно, цитирует книгу Нетократия Новый уклад, о котором сейчас всё таки можно только гадать, так как живя в эту эпоху мы не модем четко классифицировать изменения, это больше чем технологии привлечения внимания. Возможно, новая эпоха это вывод человечества из экономики вообще, как это было всего 500-600 лет назад.
"В ходе автоматизации стоимость социального продукта все меньше определяется рабочим временем, требующимся для его производства. Следовательно, реальная социальная потребность в производительном труде падает, и этот вакуум должен заполняться непроизводительной деятельностью. Все увеличивающийся объем (реально выполненной) работы становится излишним и бессмысленным. И хотя тотальный контроль продолжает утверждать и даже умножать эти виды деятельности, такой прирост должен иметь верхний предел, который будет достигнут тогда, когда прибавочной стоимости, создаваемой производительным трудом, будет недостаточно для того, чтобы оплатить непроизводительный труд. Неизбежным поэтому кажется прогрессирующее сокращение труда, и в свете этой возможности система должна обеспечить занятость без реальной работы. Необходимо развивать потребности, которые бы порывали с рыночной экономикой, а возможно, были бы даже несовместимы с ней".
Вот есть Степан Демура – экономический аналитик с РБК. Есть его образ на ТВ, есть его эпатажный матерный ЖЖ http://td5howard.livejournal.com/ с предсказанием скоро пиздеца. Но совершенно не исключено, что в жизни человек не живёт всем этим, а виденное нами есть его медиа образ, то что он продает аудитории, которая именно такой взгляд на происходящее ожидает, и воодушевленно принимает. В информационном обществе мир вращается вокруг информации, она инициирует процессы. Возможно в этом аспекте и кризиса никакого нет, а происходящее инициировано постиндустриальной элитой, чтобы выбить почву из под ног у старой индустриальной элиты. Сначала запущен информационный шум о кризисе, потом этот шум уже в реальности ломает производства.
В постиндустриальном обществе умения создавать проекты, выстраивать взаимосвязи, обладание информацией и умение пользоваться намного ценней чем материальные вещи в виде производств и даже капиталы в виде денег. Более того, последние даже могут снижать свободу и эффективность постиндустриального проекта.
Сейчас модно критиковать жанр социальной фантастики (или «утопий», в честь романа Томаса Мора) – но обоснована ли такая огульная критика? Ведь утопии известны с эпохи ранних государств и с того времени являются неотъемлемой частью организованной борьбы против «устоев общества». «Что бы не придумал утопист, его изобретение обязательно спорило с религиозным или государственным образом рая» (Кир Булычев «Падчерица эпохи»). Война правящих классов с утопистами не прекращается уже 5000 лет. И каждый очередной правящий класс ее проигрывает… Данная статья посвящена роли утопий в социально-прогрессивном и революционном движении, а также принципам конструирования утопий – в т.ч. для постиндустриальной эпохи 3-й волны.
1. Сказка – ложь, но в ней намек…
Всячески издеваясь над наивностью и внутренними противоречиями фантазий «о светлом будущем», критики совершенно упускают из виду тот факт, что человечество почти 5000 лет живет в обществе реализованных утопий. Такое положение дел является банальным следствием историко-материалистической теории (именуемой иногда марксизмом). Все исторически известные государственные системы построены по общему принципу: в них есть производящие и присваивающие социальные классы. Производящие классы создают предметы потребления (объективные ценности) и, обмениваясь ими по принципу встречной компенсации, обеспечивают свою жизнедеятельность. Присваивающие классы изымают часть предметов потребления, не предоставляя объективной компенсации.
Для обоснования такой практики в каждую эпоху приводятся некоторые умозрительные аргументы (от божественного права до священного права собственности), но суть от этого не меняется: вторая группа людей существует исключительно за счет присвоения труда первой группы, из-за чего первая группа живет бедно, а вторая – богато. Любые народные волнения начинается с констатации этого факта. Дальше - тривиальное решение: отнять у присваивающего класса инструменты государственного насилия и нажитые им богатства. Эту нехитрую процедуру проводил любой успешный мятеж производящего класса. И тут вставал вопрос: а что делать дальше? Ведь присваивающий класс осуществлял функции государственного управления, в т.ч. поддержание определенного общественного порядка. Как правило, мятежники просто ставили своих лидеров на место смещенных правителей (надеясь, что те будут править справедливо). Но, получив власть, лидеры воспроизводили ту же классовую структуру общества, ради уничтожения которой и затевался мятеж.
К эпохе ранней античности, накопился достаточный исторический материал, чтобы интеллектуалы могли заняться проблемой: чем качественно иным, лучшим, можно заменить существующий социальный строй? Сочиняются фантастические повествования об идеальных государствах, якобы существовавших когда-то и где-то (в золотом веке или на далеком острове). Власть там справедлива, а простой народ – благополучен и счастлив. Если повествование соответствует социальным ожиданиям производящего класса, то оно начинает распространяться, и лидеры очередного мятежа провозглашают своей целью построение именно такого государства-мечты. Другой вопрос – что из этого получается…
2. Реализация переворота. Политэкономия и утопия.
Одним из главных открытий марксизма был принцип соответствия производственных отношений уровню развития производительных сил. Общество, в котором реализован определенный способ производства, нуждается в адекватной социально-экономической организации и адекватном способе управления. По мере развития общественного производства, существующие социальные формации теряют адекватность, оказываются объективно обречены на уничтожение и замену новыми. Маркс считал, что каждому способу производства соответствует единственный адекватный вид производственных отношений. Но исторически известно, что один и тот же тип производительных сил может существовать в равновесии с разными вариантами производственных отношений. При каждой революции, уничтожающей старые производственные отношения, реализуется один из подходящих новых вариантов, т.е. в революционной обстановке возникает точка ветвления (бифуркации). Так, антифеодальные революции привели в одних странах – к либерально-буржуазным демократиям, в других – к социал-демократиям, в третьих – к номенклатурному строю, а в четвертых – к ультраправым диктатурам. Способ производства в социал-демократической Швеции и либеральной Великобритании одинаков, а производственные отношения разные.
Подготовка любой революции ставит перед ее лидерами вопрос: какие лозунги писать на знаменах, или, если ставить вопрос шире, какую из популярных утопий обещать народу. Американская война за независимость и Великая Французская Революция произошли в один и тот же период (1775 и 1789 соответственно), и объективно имели одинаковую цель: уничтожение реликтов феодальной формации. Но лозунги были совершенно разными: для Америки – христианско-унитарные, для Франции – социалистические. В результате надстройки в США и во Франции принципиально различаются до сих пор.
Ни одна революция не реализовала той утопии, которую обещала, но те или иные социальные ожидания заставляли революционных лидеров реализовывать тот строй из множества возможных, который ближе всего стоял к обещанной утопии. Но ни одна революция не могла бы технически совершиться, не опираясь на какую-либо утопию. При наличии объективного противоречия в сфере производства и управления, популярная утопия является необходимым условием мобилизации производящего класса на массовые акции гражданского протеста и силовое свержение существующего строя.
Типичный представитель производящего класса, не читает политэкономических трактатов (это скучно), но читает художественную литературу и публицистику (это увлекательно). Отсюда, стратегия массовой революционной агитации опирается не на объективные выводы политэкономии, а на яркие художественные образы, имеющие политический подтекст. Миллион людей, выходящих в один прекрасный день на улицу под теми или иными знаменами, руководствуются эмоционально-привлекательным художественным образом светлого будущего. Они верят в этот образ, а не в базис и надстройку.
Это, однако, не значит отсутствия политэкономического компонента в популярной утопии. Утопия потому и становится популярной, что описанный там образ личной, социальной, трудовой, экономической жизни представляется массовому читателю не только привлекательным, но и реально возможным. Читатель в общих чертах понимает, как бы он жил в этой утопии, и как бы все это работало применительно к нему. Каждый человек хочет читать про себя, т.е. ассоциировать себя с положительным героем книги. Как остроумно заметил один комментатор, «утопия – это роман о том, как здорово могли бы жить хорошие люди, если бы прогнали всех плохих». Ожидаемая реакция читателя качественной утопии – это поиск лидера, который напишет соответствующие слова на знамени и скажет: пошли, наведем в стране тот порядок, который нам нравится.
Насколько адекватна такая реакция с точки зрения продвинутого читателя, который привык видеть не только то, что написано в утопическом романе, но и то, о чем там умалчивается? Ответ зависит от жизненных установок и социального статуса читателя.
Продвинутый интеллектуал-гуманитарий, более-менее устроившийся в жизни, придет от этой реакции в ужас «ни в коем случае, только не это!» (дальше много эмоциональных слов об антигуманном характере революций вообще и этой – в частности). Его ответ, если отбросить словесную шелуху, связан с его теплым местечком в культурной надстройке над базисными производственными отношениями. Если базис поменяется, то надстройка вместе с его тихим, относительно уютным мирком непременно рухнет. Напротив, неустроенный в жизни продвинутый интеллектуал-гуманитарий будет в восторге оттого, что революционная утопия нашла живой отклик у читателей. Ведь за сносом старой надстройки (в которой он с его идеями не нашел себе места) последует создание новой. Возможно, тогда о сам и его идеи окажутся востребованы.
Продвинутый технический интеллектуал поведет себя спокойнее. Ни восторга, ни ужаса. Он вычеркнет красивые слова, переведет сюжет на язык кибернетики и скажет: автор, конечно, не пожалел сиропа (агитация, однако), но эта новая социальная машинка может работать гораздо лучше нынешней, ржавой колымаги. А как у нас дела с живой силой, боевой техникой и планом будущей структуры социально-экономического управления? Технический интеллектуал не цепляется за базисные отношения и надстройку, он связан прямо с производительными силами, и любому режиму придется оплачивать его труд. Конечно, он понимает, что любая революция, во-первых, содержит элемент риска, а во-вторых, даже в случае успеха, первое время будет довольно тяжело. Лучшая жизнь в условиях новой, прогрессивной социальной машинки, настанет не завтра, а через годы. Но он понимает и другое: если некое развитие событий диктуется объективными закономерностями, то лучше не «ждать и догонять», а сразу включиться в процесс.
4. Революционная ситуация 3-й волны.
Тоффлер выделял три технологических волны, определявших радикальную смену способа производства и, соответственно, создававших революционную ситуацию. Аграрная волна (8 тысяч лет назад), индустриальная (300 лет назад) и информационная (возникшая в последней четверти XX века). 1-я волна разрушила первобытную общину и вызвала образование первых государств (абсолютизм с рабовладельческим строем). 2-я волна разрушила рабовладение, вызвав трансформацию абсолютистских государств в конституционные буржуазные. Новый присваивающий и правящий класс был принужден хотя бы формально считаться с интересами производящего класса. 3-я волна представляет собой самое значительное событие за последние 5 тысяч лет. Если 1-я волна привела к необходимости государств для социального регулирования, то 3-я волна снова делает их ненужными. Речь идет не о смене государственного строя (как при революции 2-й волны), а о ликвидации государства и переходе к другой технологии социального регулирования.
Что такое государство? Оно появилось после 1-й волны в виде шайки вооруженных разбойников, регулярно осуществлявшей грабеж аграриев на определенной территории. Позже оно стало выполнять отдельные социально-полезные функции (суд, полиция, развитие территорий, денежное обращение, наука и образование). После 2-й волны государство притворилось увеличенным аналогом местного самоуправления, якобы существующим исключительно для блага населения. Были формально провозглашены экономические, личные и политические свободы, однако существо дела не изменилось. Государство продолжало взимать несоразмерно-огромные налоги с граждан, используя лишь небольшую долю собранного на общественные нужды. При этом, до прихода 3-й волны государство оставалось незаменимым в роли менеджера территории страны.
3-я, информационная, волна, создав новый производящий класс (когнитариат), новый способ производства (роботизированные системы с минимальной долей физического труда) и новый принцип управления (компьютерные сети), сделала объективно ненужной такую громоздкую социальную администрацию, как государство. На эту угрозу своему существованию государство ответило резким скачком численности своего аппарата (например, в США с 1980 по 1990 она увеличилась с 15 до 20 миллионов человек), массированным вмешательством в дела частных лиц, созданием искусственных угроз безопасности и ростом налогов. Дело «Иран-контрас» и дело «Фаренгейт 9/11» показали, что «глобальные угрозы» исламского терроризма, наркомафии и красного экстремизма финансируются из бюджетов развитых стран, и служат идеологическим инструментом обоснования новых повышений налогов (т.е. роста государственной эксплуатации).
По данным ОЭСР за 2006 г., индекс государственной эксплуатации (отношение налогов к валовому внутреннего продукта) в США индекс вырос на 1,3% ВВП - до 26,8%, в Великобритании на 1,2%, - до 37,1%. Сумма налогов в Великобритании с 1997 по 2007 выросла на 45 процентов. Для средней семьи это 6000 фунтов дополнительных потерь.
По мере развития информационных технологий, число госслужащих должно снижаться, а административные затраты государства должны падать. Но госслужащих становиться больше, а расходы растут, и в абсолютном, и даже в относительном выражении. Чем больше производительность труда, тем больше государство отнимает у работающих. Одновременно с этим, сверхкрупные корпорации, банки, страховые компании и адвокатские объединения, чья элита практически срослась с государственной, дополнительно эксплуатируют работающих, навязывая им дорогостоящие услуги.
