ПРЕДИСЛОВИЕ. В Венесуэлу я хотел поехать ещё с тех пор, как в детстве водил колпачок от ручки по карте мира, озвучивая это как бы летящим самолётом. Тогда я вообще был смышлёным малым, знал почти все государства и столицы, и знал, что поездка туда для меня, простого смертного из многодетной семьи, невозможна. Я никогда раньше не был за пределами России, и сейчас даже не помню, с чего я вообще решил это изменить. Возможно, мне так в армии голову «деформировали», а возможно и просто надоело мечтать, но ровно год назад, задав в поисковике фразу «Самостоятельное путешествие в Венесуэлу», я попал на этот сайт. Помощь турфирм и путёвки изначально мной не рассматривались из-за стоимости. За сто с лишним тысяч я бы не поехал туда никогда. Здесь я прочитал довольно содержательные рассказы, которые написали Шурик, а затем Елена Трува, и когда я увидел распродажу билетов от авиакомпании Lufthansa в нужном мне направлении по нереальной цене, моя мечта дала ход. Да простят меня матёрые путешественники, но на тот момент мой стаж включал всего два полёта на АН-24 в младенчестве, я не имел ни загранпаспорта, ни достаточных средств на карточке, и билеты Москва-Кара́кас-Москва всего за 20 тысяч рублей, конечно же, пролетали мимо меня. Возмущённо вскочив с кресла, я заявил маме – «Я еду в Венесуэлу, и ничто меня не остановит!», на что она произнесла какую-то приземляющую фразу, типа, «Иди лучше посуду помой»… ...Только через 9 месяцев акция снова повторилась и я урвал свои долгожданные халявные билеты...
КАРАКАС. Яркое жаркое солнце над облаками всегда создаёт ложное впечатление чистого неба, и только подлетев к Майкети́и, мы поняли, что на земле погода не такая уж хорошая. Оказалось, что кроме меня на борту было ещё как минимум трое русских, которые, так же как и я, летели вкусить прелести Южной Америки собственноручно (или, как говорят, «дикарём»). Но от этого мне было не легче – ведь каждый из них имел забронированные отели и билеты на внутренние перелёты, а я… У меня были только распечатки электронных билетов Домодедово-Франкфурт-Кара́кас и обратно. Такое обстоятельство, изначально меня пугавшее (да, я никогда раньше вообще не был за границей), впоследствии оказалось только плюсом. Как и положено, в международном терминале мы имели только один путь – через таможенный и паспортный контроль. Попробуйте себе представить негра, идущего по улице небольшого городка в России где-нибудь в глубинке. Следующие двадцать дней я ощущал себя именно таким «негром». Даже здесь, в международном аэропорту имени Симона Боли́вара. Кучка славянских рож в числе четырёх русских и одного белоруса были выведены администрацией аэропорта из общей очереди за заветной печатью «ENTRADA» в паспорте, после чего сделали совершенно безрассудный поступок – отдали свои паспорта и миграционные листы какому-то мужику, который не говорил ни по-русски, ни по-английски.
КАРА́КАС. Яркое жаркое солнце над облаками всегда создаёт ложное впечатление чистого неба, и только подлетев к Майкети́и, мы поняли, что на земле погода не такая уж хорошая. Оказалось, что кроме меня на борту было ещё как минимум трое русских, которые, так же как и я, летели вкусить прелести Южной Америки собственноручно (или, как говорят, «дикарём»). Но от этого мне было не легче – ведь каждый из них имел забронированные отели и билеты на внутренние перелёты, а я… У меня были только распечатки электронных билетов Домодедово-Франкфурт-Кара́кас и обратно. Такое обстоятельство, изначально меня пугавшее, впоследствии оказалось только плюсом. Как и положено, в международном терминале мы имели только один путь – через таможенный и паспортный контроль. Попробуйте себе представить негра, идущего по улице небольшого городка в России где-нибудь в глубинке. Следующие двадцать дней я ощущал себя именно таким «негром». Даже здесь, в международном аэропорту имени Симона Боли́вара (обращаю внимание на ударение в словах, которые тянет прочитать иначе). Кучка славянских рож в числе четырёх русских и одного белоруса были выведены администрацией аэропорта из общей очереди за заветной печатью «ENTRADA» в паспорте, после чего сделали совершенно безрассудный поступок – отдали свои паспорта и миграционные листы какому-то мужику, который не говорил ни по-русски, ни по-английски. - Espera aquí. (Ждите здесь.) – сказал он, жестами показывая, что нужно стоять на месте, и ушёл с нашими документами. - Чур, я на плантации коки пойду пырять, - кто-то пошутил. – Лишь бы кукурузу собирать не заставили. Благо, шутки так и остались шутками, и нам, как простым русским туристам, пожелали приятного пути и отдали паспорта уже с проставленной печатью (напомню, что для граждан России въезд на территорию Венесуэлы до 90 дней в туристических целях не ограничивается ничем; никаких виз, справок, квитанций - только действующий загранпаспорт). Теперь, в общем смысле, нам оставалось всего две вещи – обменять деньги и про$рать их до копейки, чтобы потом не было стыдно. Двое русских остались ждать своих друзей, прилетающих чуть позже на самолёте «AirFrance», а мы с Андреем, в силу того, что не имели в этом никакой необходимости, так же как не имели багажа, катающегося на транспортной ленте, решили покинуть международный терминал. В голове вертелся вопрос обмена денег, а в воздухе на наше счастье вертелось слово «cambio». Носильщики багажа в чёрных брюках и голубых рубашках с погонами там уж очень падкие до европейской рожи. Нас ждал короткий и примитивный разговор с мужиком, чем-то похожим на Мишу Галустяна. На удивление, было всё понятно. - Cambio? Taxi? (Обмен? Такси?) - Cambio. Cuanto? (Обмен. Почём?) - Dolár? Euro? (Доллар? Евро?) - Dolár. (Доллар.) - Siete. (Семь.) - Barato. Ocho. (Мало. Восемь.) Решили поменять только по двести долларов. Как-то он легко согласился. Попросил нас выйти из поля зрения камер наблюдения, завёл под какую-то лестницу, а с ним ещё штук пять «голубых рубашек», отсчитывающих ему местную валюту. За три недели путешествия по этой изначально дружелюбно настроенной стране, я осознал, что это просто часть их работы, и заключается она вовсе не в попытках нае#@ть, как это принято у нас на вокзалах и в аэропортах. Но мы же из России, и первое, что приходит в голову, когда получаешь пачку денег, которых никогда раньше не видел – это тщательный пересчёт и проверка знаков защиты.
Для тех, кто всё-таки хочет этим заняться, я попробовал изобразить наиболее явные признаки защиты: 1. «Водяные знаки» на просвет. 2. У купюр достоинством 10 боли́варов и выше номинал написан блестящей переливающейся краской. 3. Волоски различных цветов, светящиеся в УФ. Рисунок очень качественный, чёткий без подтёков. 4. Практически невидимая (шириной 0,2 мм) полоска с повторяющейся надписью «BANCOCENTRALDEVENEZUELA». 5. Помимо уникального для купюр разного достоинства рисунка в этом поле указан номинал купюры методом перпендикулярной штриховки (точно так же, как на российских рублях две буквы «РР»). 6. Металлическая полоска с повторяющейся надписью BCV 2, BCV 5, BCV 10, BCV 20, BCV 50 или BCV 100 (в зависимости от номинала купюры). У купюр достоинством 10 боли́варов и выше металлическая полоска оголяется в пяти местах и имеет голограмму с номиналом.
Позднее, получив ещё несколько иронических насмешек при моих попытках проверить подлинность купюр, я пришёл к выводу, что поддельных боли́варов в природе просто не существует. Мои догадки также подтвердило несколько венесуэльцев. Да и кому придёт в голову подделывать не очень уж ценную нестабильную валюту, которая вот-вот снова получит ещё три ноля.
Вообще, отдельного внимания заслуживает курс боли́вара по отношению к иностранной валюте (как к долларам, так и евро). В стране есть два совершенно разных курса – официальный в банке («curso oficial») – 4,3 боли́вара за доллар и «чёрный» («mercado negro») - за сколько сторгуешься (на момент написания этого текста 8-9 боли́варов за доллар и около 11 за евро). Почему? Если в России вы можете купить доллар в любом банке с разницей всего в 5-10 копеек относительно курса ЦБР, то в Венесуэле купить в банке доллар если и возможно, то очень проблематично. А в условиях инфляции, которая по некоторым данным там может достигать 40% в год, вложение средств в более стабильные денежные единицы становится очень важной задачей чуть ли не каждого венесуэльца. Практически любой прохожий, при наличии на руках необходимой суммы, с радостью даст вам за доллар 8-9 боли́варов. Если же вы решите пренебрегнуть наличными, используя пластиковые карточки с конвертацией, либо захотите довериться банку вместо прохожего, то сильно проиграете в деньгах, и все цены для вас автоматически удвоятся.
Разменяли всего по двести, а кошелёк уже не закрывался. Да и купюры какие-то крупные. Зная заранее экваториальную привычку солнца закатываться около 6 часов вечера, мы решили поскорее добраться из Майкети́и в Кара́кас (к слову, Майкети́я для Кара́каса, это как Домодедово для Москвы, или Курумоч для Самары). Жаркий климат на экваторе только сбивает с толку, потому что человеку из средней полосы России, привыкшему к лету с заходом солнца в 10 вечера и восходу в 5 утра, смириться с такой длинной ночью в такую жару нелегко. Пока мы находились в терминале и на нас нещадно дули кондиционеры, мы не придавали особенного значения местному климату. Но стоило только открыть входную дверь, как мы тут же оказались в знойной стране с нереально влажным воздухом. Нет, конечно, когда в бане плещешь воду на камни – в рожу бьёт и посильнее, но если не плескать – то очень похоже. Мы жестоко разочаровали всех таксистов, потому что знали, что где-то здесь ходят дешёвые регулярные автобусы до столицы.
Автобусы фирмы SITSSA курсируют между Майкети́ей и Кара́касом в дневное время с интервалом примерно в 1 час. Рейс без остановок от Национального терминала (Terminal Nacional) до отеля «Альба» (Hotel Alba) и обратно. Билеты можно купить в Национальном терминале или отеле Альба за 10 боли́варов. В отличие от России, в Венесуэле купить билет на автобус можно только по паспорту.
В местном терминале нас снова атаковали менялы. Андрею боли́вары больше не были нужны, потому что в Венесуэле он был проездом и собирался, в отличие от меня, покорять только Колумбию, а вот мне выгодно обменяться не мешало. - Cuanto? (За сколько?) – спрашиваю я. - Ocho. (Восемь.) Мы всего около часа находились в Венесуэле, но уже успели понять, что здесь просто необходимо торговаться. Тут же напели мужику, что только что меняли в соседнем здании за 8,2. Тут, видимо, он что-то заподозрил. - De donde eres? (Откуда ты?) – спрашивает. - Rúsia! (Россия!) Мужик сразу же поменялся в лице, заулыбался, говорит на ломаном английском: - Chavez, Putin is friends! – жмёт нам руки. – Gringo – is not friends. Gringo – get out!
В испанском языке слово «gringo» означает «иностранец», но в испаноязычных странах Латинской Америки оно применяется, как правило, только к гражданам Соединённых Штатов и имеет несколько негативную окраску. Русский аналог – «америко́с».
Мужик согласился обменять мне 1 доллар на 8,4 боли́вара, отвёл нас в укромный уголок, где стояла молодая девушка с дамской сумочкой, и оставил нас с ней наедине. Здесь я принял решение обменять основную часть наличных, но голова была слишком переполнена всякой хернёй и окончательно отказалась работать. Я попросил Андрея пересчитать деньги за мной ещё раз, потому что это была действительно огромная пачка местных сотенных банкнот. Всегда таскать с собой столько денег было весьма неудобно, но страна со странным обменным курсом не оставляла мне другого выбора. До Кара́каса добрались на дешёвом автобусе и тут же спустились в метро. Метро в Кара́касе вызвало исключительно положительные эмоции, потому что по состоянию не хуже нашего столичного, по общей протяжённости и количеству станций не уступает питерскому, а стоимостью проезда вызывает только возмущение по отношению к нашей родине (а про цены на бензин лучше вообще молчать). Одна поездка в метро стоит 1,5 боли́вара (с учётом правильного обмена – около 5 рублей) против 28 рублей в Москве.
Добравшись до терминала Ла Бандера, на который возлагались все мои надежды по покупке билетов до Пуэрто-Ла-Крус, я узнал, что это было зря. Билетов в восточном направлении там не продавали, солнце уже зашло, а мысль о проведении предстоящей ночи бомж-способом заставляла меня принять новое решение. Для Андрея всё было намного лучше – ему надо было как раз на запад. - Donde vas? (Куда надо?) – подбегает ко мне таксист. Да хрен его знает, куда… Вспомнил, что есть ещё Восточный терминал. - Terminal De Oriente. Voy a Puerto La Cruz. (Восточный терминал. Еду в Пуэрто-Ла-Крус.) - Vamos. (Поехали.) - Cuanto? (Сколько?) - Sesenta. (Шестьдесят.) - Cincuenta. (Пятьдесят.) Таксист кивнул, а я даже не знал, понял ли он меня, но так или иначе мне нужно было продолжать свой маршрут. Здесь пришло время попрощаться с Андреем. Он был последним русским, которого я видел в Венесуэле вплоть до моего вылета домой. Таксисту не терпелось отработать мои деньги, и я без лишних слов сел в его американскую развалюху без боковых стёкол. Только в этот момент, как ни в какой другой, я понял – теперь началось настоящее приключение. Сейчас я не смогу сказать, на каком именно автовокзале Кара́каса я оказался, потому что таксист утверждал, что отсюда я могу уехать в нужном направлении, но при этом отрицательно махал головой на мой вопрос – «Это Терминаль дэ Ориентэ?».
Судя по всему, это был какой-то частный терминал, потому что там продавались билеты только одной транспортной компании. Обычно же, в автовокзалах Венесуэлы вы можете найти с десяток разных компаний, которые осуществляют поездки по различным направлениям. Самые распространённые – «Expresos Occidental», «Expresos Los Llanos», «Expresos Mérida», «Expresos Guayana», «Expresos Flamingo», «Transporte San Pablo» – предоставляют двухэтажные комфортабельные автобусы «Marcopolo» с кондиционером, туалетом и откидными сидениями. Цены на экспрессы по некоторым маршрутам: Caracas – Puerto La Cruz – 89 bs Puerto La Cruz – Ciudad Bolívar – 88 bs Ciudad Bolívar – Caracas – 120 bs Valencia – Mérida – 125 bs Merída – Maracaibo – 90 bs Coro - Caracas – 100 bs Отмечу, что во всех общественных терминалах необходимо отдельно оплачивать «налог на выезд» (tasa de salida) в специальной кассе. Обычно он составляет 2-5 боли́варов.
Настало время покупать билет на автобус. Чернокожий парень за кассой, видимо, был уверен, что говорит по-английски, но каждая его фраза только начиналась английским словом, а дальше сыпались чисто испанские. С десятого раза я понял, что автобус в Пуэрто-Ла-Крус отправляется в 9 вечера и для этого мне нужно встать в конец очереди. Здесь я ещё раз убедился в дружественном настрое местных жителей, потому что меня тут же затолкнули в начало этой очереди.
В Венесуэле используется 12-часовой формат времени, вместо нашего 24-часового. Кроме того, в устной речи там редко используют даже привычные AM (Ante Meridiem – лат. «до полудня») и PM (Post Meridiem – лат. «после полудня»). Скорее всего, вместо них вы услышите «de la mañana», если подразумевается утро, «de la tarde», если подразумевается день, и «de la noche», если подразумевается ночь. Должен сказать, это даже удобнее, хотя бы в тех ситуациях, когда вы не знаете, что конкретно означает 12:00 PM – полночь или полдень. А ещё – первый день недели в Венесуэле – воскресенье («domingo»).
Я так надеялся на ночной рейс (признаться, это из-за того, что в Кара́касе цены на гостиницы глупо завышены, и я не собирался в них останавливаться), а оказалось, что дальние рейсы ходят не просто ночью, а только ночью. Мой автобус был полностью приспособлен ко сну, и всё было бы просто замечательно, если бы не… кондиционер! А мне ведь ещё показалось странным, что люди, садившиеся в автобус, несли с собой по подушке и одеялу. Это у них прямо какая-то народная забава – настроить кондиционер на +14 или +16. Только когда я надел кофту, куртку, шапку (хорошо, что в России была ещё зима) и накинул на себя полотенце, мне удалось уснуть. Изредка просыпаясь среди ночи, на фоне наихудшего морального состояния (к которому, кстати, я был готов заранее), я думал лишь об одном – я х$# знает где и еду я х@& знает куда, не знаю языка, никого не понимаю, не знаю, что будет дальше, и самое ужасное – всё это я устроил собственноручно.
Alex, ты крутой малый и твой авантюрный характер и имидж, который сквозит с первых строк интереснейшего повествования, нисколько не потеряет нашего уважения, без использования, ставшей почти уже нормативной, лексики. Помню своего старпома на лодке, был он классный матершинник, но когда слышал примитивный матросский мат в отсеке, быстро наводил порядок со словами: "Когда научишься материться правильно и красиво, или станешь старпомом на лодке, я тебя послушаю..." А ещё мне льстит, что в твоем, бесподобном путешествии, я смог оказать маленькую информационную помощь. Но то, как круто ты начал осваивать мир, и как у тебя получается поделиться полученной информацией на сайте, скоро я буду просить совета у тебя. Спасибо, и жду продолжения, а "русские связки " обрывай многоточием, мы догадаемся, где тебе адреналин "смазал лузу".
МАРГАРИТА. В Пуэрто-Ла-Крус я приехал рано утром. Тут же попытался выяснить, где я нахожусь, но мои венесуэльские попутчики только разводили руками при виде карты. Глядя на вывески вокруг и расположение автострады относительно автовокзала, я определил, что этот частный терминал расположен где-то между Барселоной и Пуэрто-Ла-Крус, и чтобы добраться до парома, идущего на остров Маргарита, мне снова пришлось взять такси. Здесь я приобрёл попутчицу – венесуэлку Карол, ехавшую домой в город Хуангриего (Juangriego) на Маргарите, которая всю дорогу пугала меня бандитами из Пуэрто-Ла-Крус. Стараясь не поддаваться общей панике, я всё же снял с руки часы, а фотоаппарат не вытаскивал до высадки на остров. В Терминале «Conferry» я и сам почувствовал себя бандитом, когда при покупке билета на паром меня попросили пройти дактилоскопическую регистрацию и фотографирование. Причина проведения этой обязательной процедуры так и осталась загадкой для меня.
Раньше мне доводилось видеть только речные паромы и «омики», что плавают по нашему Куйбышевскому водохранилищу, поэтому морской паром показался мне просто огромным. Трудно назвать точное количество, но в его задницу одна за другой нескончаемым потоком заезжали машины на протяжении двадцати минут. А на уютном пассажирском этаже с небольшой закусочной разместилось, думаю, не меньше пятисот человек. Билет обошёлся мне в 110 боли́варов, причём требование «solo una maleta para persona» («только один чемодан на человека») мелькало постоянно, но игнорировалось повсеместно, будь то на пароме, автобусе или местном самолёте. Через три часа морской качки мы с Карол доехали до Пунта-Де-Пьедрас (Punta de Piedras), что на юге Маргариты, где она предложила подождать её мужа с сыном на машине, и раз уж я не знал там ни черта, это показалось мне отличной идеей. Я шёл по пирсу, тащив за собой колёсный чемодан Карол, и молча восхищался. Этот огромный пеликан, пролетевший в метре от меня, эти пальмы, этот блеск и плеск лазурного Карибского моря – они затмили и $рач на дорогах, коего я не видел даже после таяния снегов в России, и бомжовский облик местных жителей.
Остров Маргарита – самое загаженное место Венесуэлы. Чем больше человек похож на бомжа – тем больше он прокатит за «местного». Там почти не носят украшений, часов и даже обручальных колец. Но что самое странное – практически все люди выглядят счастливыми. На лице у них нет ни злобы, ни усталости, которые так часто можно увидеть в России. Правду говорят, что солнце делает людей жизнерадостнее. По-другому дело обстоит с животными. Таких несчастных собак я не видел нигде. Облезлые, худые до чётко видимого скелета и часто без одной из конечностей, они боятся людей, не дают приблизиться менее чем на пару метров и практически безмолвны.
Через полчаса к нам подъехала красная машина, облупленная снаружи, но неплохо отделанная изнутри, даже с кондиционером. Из неё вылезли два пузатых мужика, радостно пожали мне руку и потащили наши вещи в багажник. Весёлая они всё-таки семейка. Всю дорогу ехали и ржали надо мной, мол, совсем безумец – один, в такие дали, да ещё и ни черта не знает испанского. Под задорную венесуэльскую музыку и смех, мы доехали до Посады Капитана (Posada del Capitan) в Ля Гуардия (La Guardia), что в северо-западной части острова. Местечко тихое, до Карибского моря считанные метры. Самого капитана на месте не оказалось, была только испаноговорящая горничная, которой на пальцах и бумажках я объяснил, что мне нужно там пожить. Понимая, что не понимает, она сразу же набрала капитана и дала мне трубку. Капитан Генри (а вернее Энрике) говорил по-английски. - How long you want to stay here? (Надолго собираетесь остановиться?) - Two or three days. I don’t know now. (Два или три дня. Пока не знаю.) - 23 dollars per night. (23 доллара за ночь.) - No, no. I have only bolívars. (Нет, нет. У меня только боли́вары.) - Pity. 175 bolívars per night. I will be there tomorrow. (Жалко. 175 боли́варов за ночь. Я приеду завтра.) Затем он что-то сказал горничной по телефону, и она снова попыталась заговорить со мной по-испански. Бедняга уже опустила руки, как вдруг вспомнила, что на кухне сидели ещё два постояльца. Так я познакомился с пожилой супружеской парой – Дивой и Карлом.
Она венесуэлка, он – немец, и живут они попеременно то в Германии в городе Эссен, то в Венесуэле (эх, чтоб у нас такие пенсии платили). Неудивительно, что оба хорошо говорят и по-испански, и по-немецки, и по-английски. Теперь, моя тяжёлая ноша непонимания наконец-то полегчала. Уже наутро моя унылая и убитая физиономия стала довольной и упитой.
Семидневный отдых на Маргарите изначально был запланирован в качестве периода адаптации, и на мой взгляд, это было замечательным началом путешествия и знакомства с жизнью в этой стране. Однажды, уже не помню где, я прочитал рассказ о «дикой» поездке в какую-то страну, кажется, Тайланд, где автор очень сильно плевался и был оскорблён тем, что ему пришлось ездить в вонючих набитых городских автобусах с потными местными жителями. Возможно, я просто не знаю всей картины, но я целую неделю катался по острову именно таким образом, и считаю, что нет лучше способа проникнуться жизнью людей, чем побывать в их толпе, тесно с ними контактируя.
Транспорт на Маргарите в основном зациклен на Порлама́ре. Если вам нужно доехать до населённого пункта с названием НЕ Порлама́р, то всё равно придётся ехать до Порлама́ра, и только оттуда куда вам надо (и плевать всем, что город назначения в пять раз ближе, чем Порлама́р). Проезд на каждом автобусе стоит 2-7 боли́варов, оплата на борту, никакого «налога на выезд». Вместо кондиционеров в автобусах эффективно используют не закрывающуюся или отсутствующую дверь.
Целью моих перемещений по острову были, как правило, покупки продуктов, вещей и сувениров, и в результате я посетил и торговые палатки в Бока-Дель-Рио, и гипермаркет «SIGO» на окраине Порлама́ра, и алкогольный магазин в Эль-Тирано, и магазин бижутерии в Хуангриего.
Несмотря на то, что название острова никак не связано со значением слова «margarita» («жемчужина»), многие просто не могут уехать с «Жемчужины Карибского Моря» без жемчуга. Пройдясь по магазинам и торговым палаткам, я выяснил, что весь он завезен из Китая, и что жемчужный промысел на Маргарите был прекращён ещё в 1969 году. Хотя мне лично удалось найти на морском побережье жемчужницу с одной вросшей жемчужиной около трёх миллиметров в диаметре, карибский жемчуг там на прилавки не попадает. Так что не питайте бессмысленных иллюзий – единственное место, где можно найти настоящий жемчуг с острова Маргарита – в стеклянной витрине морского музея (museo marino) в Boca del Rio. Что касается китайского – скажу смело, что на Маргарите можно купить очень дешёвый и очень качественный жемчуг (например, бусы длиной 40 сантиметров из практически идеально круглых 6-миллиметровых жемчужин без борозд обошлись мне в 30 боли́варов).
Находясь на Маргарите, я не мог обойти стороной знаменитый Playa el Agua. Этот пляж протянулся по восточному побережью и, скорее всего, является самым людным и потому самым дорогим местом острова. Хотите – верьте, хотите – нет, но за свои 24 года я ни разу не был на море, и теперь, сидя на белом песке с ледяной бутылкой рома, я смотрел на ровный горизонт и с самодовольной улыбкой вспоминал, как всего несколько дней назад я проклинал себя за это безумное предприятие. Покой мечтаний поминутно нарушали торговцы, продающие солнцезащитные очки, натуральный жемчуг отвратительного качества и сигары, а также массажистки, которые настойчиво пытались меня потрогать. - Gracias, no necesito. (Спасибо, не нужно.) - отмахивался я. - Te nececitas... (Нужно-нужно…) - говорили они мне, стреляя глазками. А один настойчивый торговец, вероятно, колумбийского происхождения, так долго ко мне приставал (не с массажем, естественно), что готов был продать мне что угодно даже в долг. - Perlas? Cigarros? (Жемчуг? Сигары?) - говорит он, понижая голос. - Marijuana? Cocaína? (Марихуана? Кокаин?) - No no no, (Не не не) - говорю я, открещиваясь. А сам думаю – сигары-то можно попробовать. - Solo cigarros. (Только сигары.) - 120 bolívares. - Que? (Чего?) - я рассмеялся. - Yo puedo comprar cigarros en Rúsia por 3 doláres. (Я могу купить сигары в России за 3 доллара.) - 3 doláres? Cubanos??? (За 3 доллара? Кубинские???) - Si. No mas. (Да. Не дороже.) - OK. Solo para ruso, 30 bolivares por uno. (Хорошо. Только как русскому, 30 боли́варов за штуку.) - 30 por dos. (30 за две.) Настойчивый продавец был настолько настойчив, что согласился на мою цену, но сдачи с купюры в 50 боли́варов у него не оказалось, и он побежал разменивать, для убедительности оставив три практически полные пачки кубинских сигар рядом со мной. И почему я вырос таким честным... Пока он бегал по пляжу с моей пятидесяткой боли́варов, я бы запросто мог уйти с его пятидесяткой сигар. Судя по всему, такая халатность, а также возможность продажи в долг, была связана с тем, что торговец увидел во мне постояльца одного из отелей, которые расположены на этом побережье и посчитал, что меня будет нетрудно найти, если что.
Напившись рома и закурив его вполне нормальной сигарой, я захотел искупаться. При этом я понимал, что стоит мне только зайти в море, и мои вещи могут исчезнуть вместе со следующим торговцем, а они, как я уже говорил, шли нескончаемым караваном. Осмотревшись, я увидел сидящую неподалёку парочку не местной наружности и решил попросить их присмотреть за вещами. Это были американцы (знаю, использовать понятие "американец", описывая Южную Америку, не совсем правильно, но под этим словом я по-прежнему подразумеваю "гражданина США") и оказались они не очень уж приветливыми. Потребовали оставить их в покое, и когда я просто бросил свой рюкзак под соседним шезлонгом, они собрали вещи и перебежали в другую часть пляжа. Ближе к вечеру, изрядно подгоревший на солнце и покрытый морской солью, я вышел за пределы пляжа и снова наткнулся на бродячих торговцев. Всё тот же набор товаров, те же цены, та же марихуана. И я бы рад был пойти дальше, но внезапно подъехала машина с военными номерами.
Это была моя первая встреча с Национальной Гвардией, и, честно говоря, я немножко занервничал, когда меня поставили лицом к пальме с вытянутыми руками и попросили паспорт. На руках была только чёрно-белая драная копия главной страницы загранпаспорта, и на вопрос «Donde permiso?» (Где разрешение?) я стал рассказывать бойцу про опасности этого пляжа и важность сохранения документов, которые я «предусмотрительно» оставил в посаде. После пары вопросов, типа «Que haces aquí?» (Что здесь делаешь?) и беглого осмотра рюкзака, мне вернули мою бумажку и отпустили (кстати, я ещё легко отделался; негров-торговцев вообще заставили снимать штаны и выворачивать язычки на ботинках).
Как правило, в Национальной Гвардии состоят крепкие красавцы, и порой кажется, что у них существует какой-то фейс-контроль при зачислении в ряды вооружённых сил. Они немного понимают английский, хоть и не говорят сами, и к русским относятся дружелюбно, что проверено неоднократно.
Можете считать меня везучим, но за всё время, проведённое в Венесуэле, я не заметил ни одной попытки ограбить меня или что-то у меня украсть. Горничная наводила порядок в моей комнате, заправляла постель и меняла постельное бельё каждый день, при этом ни разу не прикоснулась к моим вещам. Я неплохо провёл время на острове, но впереди было ещё много интересного, и я снова должен был сделать шаг в неизвестность. Дива по-прежнему называла меня «loco» («е#@$утый»), а Карл просто молча помог собирать вещи. Пора было возвращаться на материк…
КАНАЙМА «Ciudad Bolívar! Ciudad Bolívar!» - услышал я сквозь сон. Для перемещений по стране я по-прежнему выбирал только наземный транспорт, потому что 600 боли́варов за перелёт до Сьюдад Боли́вар – для меня это слишком (я бы и в России за такие деньги не полетел до соседнего города). Для удобства счёта, умножайте каждую цену на 3,5 и получите значение в рублях.
В переводе с испанского «Ciudad Bolívar» означает «Город Боли́вар», однако приставка «город» в этом названии используется обязательно. Местные жители путаницу между названиями своего города и денежной единицы обошли очень просто. Деньги практически все называют там сокращённо «оли», что в первое время непросто воспринимается на слух.
На часах было 3 утра - по времени как раз должны были приехать. Мой рейс был проходящим, поэтому мне немедленно нужно было покинуть автобус. Резкий перепад температуры при выходе из автобуса в душный автовокзал не раз вызывал у меня озноб, но в этот раз мне вспомнились все рассказы о лихорадке и прочей тропической заразе. Трясущимися руками я достал карту, и ко мне тут же подошёл седой усатый старичок и сунул мне в руки визитку «Conexión Tours».
Нетрудно было догадаться из содержания визитки, что он предлагал мне поездку в Канайму, дельту Ориноко или Рорайму. И что мне ещё оставалось делать в три часа ночи в совершенно незнакомом городе? Конечно, пойти в какой-то офис в фургончике с мужиком, которого я видел в первый раз и который к тому же понимал, что у меня полно денег. По-английски старичок не говорил, поэтому на корявом испанском я сказал ему, что хочу в Канайму на три дня, после чего он дал мне мобильник, и оттуда посыпалась куча слов на английском, которые я с трудом мог разобрать. -I want to go to Canaima for three days. How much it will cost? (Хочу в Канайму на три дня. Сколько это будет стоить?) -You pay dollars or bolívars? (Платите в долларах или боли́варах?) -Bolívars. (В боли́варах.) -2900. And tax. Three days and two nights. (2900. Плюс налог. Три дня и две ночи.) -Tax? How much? (Налог? Сколько?) -Airport tax and admission tax. About 150 bolívars. (Аэропортовый сбор и налог на посещение парка.) -OK. What i need to do now? (Хорошо. Что мне нужно делать дальше?) -Just give the phone to my manager. (Просто отдайте трубку моему менеджеру.) Старичок повёл меня к таксисту, объяснил ему, куда меня отвезти и я снова поехал в неизвестном направлении. На месте меня встретил владелец посады Карлос, с которым я и говорил по телефону, объяснил мне, что меня ждёт в этой поездке, и выписал квитанцию об оплате на это же число. -At 9 AM you will take your breakfast and then taxi will wait for you. But now, you can rest in this room. If you need computer – you can use, if you need shower – you welcome. (В 9 утра у тебя завтрак, потом за тобой заедет такси. А пока ты можешь отдохнуть в этой комнате. Если тебе нужен компьютер – пользуйся, если нужно в душ – пожалуйста.) -How much it will cost? (И сколько это будет стоить?) -No, no. It is included. (Нет, нет. Всё включено.) Разумеется, я воспользовался всем, что мне предложили - такая уж у меня натура. Проснувшись от стука в дверь, я снова пытался вспомнить, где я сейчас нахожусь и сколько я проспал. По отёкшей роже было ясно, что прошло не больше четырёх часов с момента последней отключки. Разбудила меня красивая светловолосая женщина (как выяснилось позже - жена Карлоса). -Desayuno está en la mesa. Rápido. Taxi será pronto. (Завтрак на столе. Поторопись. Такси скоро будет.) – предупредила она. Следующие три дня мне вообще не пришлось заботиться о том, куда идти, что поесть и что делать дальше. Покупка билетов на самолёт, оплата сборов, налогов, завтраки, обеды и ужины полностью легли на плечи моих организаторов. Сразу видно, что такие экскурсии поставлены там на поток, а потому уровень организации был просто на высоте. У меня нет ни одного нарекания по этому поводу. В аэропорту из туристов с разных стран формировали группы по 5-7 человек и постепенно отправляли в Канайму. Наконец, и моя группа из двух испанцев, двух голландцев и меня была посажена на небольшой моторный самолёт.
По сути, не важно, с кем и на каком самолёте вы туда летите, потому что на месте из вас собирают новые группы уже в зависимости от слов, указанных в вашей путёвке. В моей было написано «Tiuna Tours», так же как у четырёх поляков, которые прилетели на следующем самолёте. - My name is Felix, - представился наш гид. – Now, we going to our camp.
Лагерь представлял собой двухэтажное здание с кучей комнат, гамаков, электричеством и всеми удобствами. Но вместо ключей от комнат нам дали мусорные пакеты и попросили сложить все наши вещи в них. Между тем, Феликс прояснил ситуацию: - Today we will go to Angel Falls. Prepare yourselves to good shower. (Сегодня мы едем к водопаду Анхель. Приготовьтесь к хорошему душу.) Путь к водопаду проходит вверх по реке Каррао (Rio Carrao), затем заворачивает на реку Чурун (Rio Churun) к Ауян Тепуи (Auyan Tepui). В силу сухого сезона, глубина рек на всём протяжении была не больше метра, и иногда наша моторная лодка-плоскодонка на пятнадцать человек застревала на камнях, поэтому приходилось вылезать и толкать её, стоя по пояс в воде. Вокруг открывались поистине невероятные виды, порой, казавшиеся какой-то картинкой, наподобие текстуры неба в компьютерной игре. Из-за джунглей выглядывали могучие тепуи - отвесные скалы с изолированными площадками на вершинах, под лодкой бурлили пороги, а вода безжалостно поливала нас и наши камеры.
Весь путь занял около 6 часов с одной остановкой на обед у маленького водопада и уже к заходу солнца мы увидели Его – самый высокий водопад в мире. Было уже темно, когда мы остановились в гамачном лагере у подножия Ауян-Тепуи, и наш гид объявил, что к Анхелю мы двинемся только на рассвете. Соответственно, у нас была ещё куча времени, чтобы вспомнить сказку о Вавилонской Башне, и уже совсем скоро мы вновь воссоединили народы языком пьяных.
- WAKE UP! – прокричал Феликс, дёргая наши гамаки. По лагерю пронеслась волна фраз, типа «que pasa?» (чё за х%рня?) и «what a f#ck?», замелькали фонарики – часы показывали 4 утра. Возмущённая недосыпом группа покорно поднялась и побрела в ночную тьму. Около часа мы пробирались вверх по единственной протоптанной тропинке в джунглях, выстланной камнями и корнями деревьев, и как раз к рассвету вышли на небольшую обзорную площадку.
Шумный водопад книзу рассеивался до тумана и красовался радугой в первых лучах солнца. Возможно, вы спросите – что же такого в этой тоненькой струйке воды? Я не знаю… Наверное, для каждого это что-то своё. Но ни разу ещё я не пожалел о потраченных на это деньгах.
Дорога в Канайму, вниз по течению, заняла куда меньше времени, чем подъём. Вместо застреваний на камнях мы получали пробоины в дне лодки, и ехали без остановок, вычёрпывая обрезанной пластиковой бутылкой воду. К концу поездки лодка была просто непригодна для плавания. После обеда нас повезли по окрестностям лагуны Канаймы, которая окружена небольшими водопадами и там я провёл ещё один не менее удивительный день в моей жизни.
Третий день в Канайме был абсолютно свободным, и я не пренебрег возможностью прогуляться по поселениям и докопаться до местных жителей. Когда на родине меня спрашивали – как у меня так легко получалось всё это – я отвечал – во-первых, не так уж и легко, а во-вторых – везде такие же люди, несмотря ни на что. Примечательно, что в Канайме практически все местные говорили как минимум на трёх языках – народном (к сожалению, я не записал его название и впоследствии забыл), испанском и английском. Это место в глубине страны оказалось самым образованным во всей Венесуэле. При всём этом, это были коренные индейцы, смуглые, небольшого роста и очень приятной внешности. Фотографировались они особенно охотно, и у меня вообще не возникало проблем с уговариванием на снимок (в сравнении, скажем, с Маргаритой, где люди постоянно выставляли руки и закрывали лица).
Так или иначе, время в Канайме пролетело незаметно и мне нужно было покидать это чудесное ухоженное место и возвращаться за частью моих вещей, которые остались в посаде в Сьюдад Боли́вар, откуда мне предстоял многочасовой путь за запад страны, в города Ме́рида и Коро, числившиеся в моих планах.
Мат уже заПИкиваю.
