И про XVII век тоже:
Наносное
(Апрельские тезисы)
И путь нечестивых погибнет...
Случается, что иногда бывает и так: один священнослужитель через суд требует с другого за нанесённый его литературе ущерб в виде пыли $*666*666, а $*2*114*066 (то есть в три раза больше) государство при помощи специально созданного органа выделяет на издание научной гуманитарной литературы на целый 2011 год.
Это очень правильно, мудро и промыслительно. Двести книжек за два миллиона – для России, пожалуй, уж если совсем по-честному, по гамбургскому счёту – то и чересчур. Вполне достаточно было бы и пары десятков. Ну вот положа правую руку на сердце, задумаемся: а куда больше-то? Библиотеки лопаются, шкафы ломятся, полки прогибаются. Пыль опять-таки.
Чуть ли не самое удивительное – полное отсутствие каких бы то ни было реакций из Академии наук. Оно удивляет и озадачивает. Где коллективные письма действительных членов и членов-корреспондентов к Председателям и Первым министрам, где буйное обсуждение в периодической печати, где хитрые интриги и многоходовые комбинации, где борьба за сохранение научных школ и научного «бульона»? Непродолжительное размышление быстро приводит к решению этого «Бинома Ньютона». Преобладающей составной частью отношения Академии к деньгоподателю, то есть власти, является брезгливость. Попробовав раз двадцать семь проломить лбом стену непонимания и равнодушия, Академия «села в бест», ушла во внутреннюю эмиграцию, позволяя деньгоподателю самому решать, сколько именно средств надо дать учёным для соблюдения приличий, чтобы страна не выглядела со стороны совсем уж одичалой, оборванной и озлобленной.
Зыбкая материя сферы разума (или умственной оболочки Земли) состоит из разных национальных лоскутов, пестрота этого одеяла делает его тёплым, противоречивым, разным и живым. Перс или чукча, включивший в свою культуру «знание всех тех богатств, которые выработало человечество», много симпатичнее иранца или эскимоса, пестующего только национальную самобытность. Но китайцы как были китайцами при Цинь Шихуанди, так и остались ими при Цзян Цзэмине, а что выходит из-под их рук – дело девятое, глиняные солдаты или микросхемы; жители Германии как были тевтонами, так и сохранили это название в имени государства. Глобализация ещё сломает зубы об этот эфир, и шамкающей старухой будет умиляться над тем, что ей чуть было не удалось уничтожить.
Здешний лоскут за последние сто лет стал очень ветх, пора его штопать. Его состояние не менее, а более важно для страны, чем хозяйственные успехи, народное благополучие, достаток и покой в каждом доме, крепость войск и честность чиновников. Он складывается из невидимых ниток, связывающих людей, его уток и основа работают каждый день, в транспортной толпе и автомобильной толчее, на службе и дома, за станком и за компьютером, это модель и модус отношений. Дорожки, протоптанные в головах, важнее, чем железнодорожные и автомобильные магистрали, электросети, трубы с горячей и холодной водой и прочие части настоящей, большой, рукотворной инфраструктуры страны, потому что почти весь вещный мир, в котором живут люди и страны, создан при при жизни трёх–четырёх последних поколений, а ноосфера создавалась веками, если не тысячелетиями. Сотворение вещного мира – дело менеджмента, трудолюбия и времени; сотворение умственного мира – дело более долгое и неизвестно, чьё.
До эпох Возрождения и Просвещения в Европе умственный мир почти всецело принадлежал церквям, потом постепенно добавилось понемногу вытесняющее их научное знание. Результатом развития точных и естественных наук стала чеканная формулировка «Я не нуждаюсь в этой гипотезе», и умственный мир как-то заспотыкался, мучительно преодолевая путь от вольтеровской фразы про бога, которого следовало бы придумать, – до вопроса Ф.М.*Достоевского «Если Бога нет...». Точные и естественные науки искромсали своими скальпелями тела и сущности и Отца, и Сына, и Святого Духа, и Аллаха, и Яхве, и Будды, и Аполлона, пощадив одного Конфуция. Гуманитарным наукам поневоле досталась другая роль, они подхватили выпавшее из вероисповедающих рук знамя, и теперь уже они пытаются объяснять человекам, как им оставаться человеками.
Оболочка Земли, состоящая из поддающихся разумному осмыслению действий, событий и состояний, имеет только одну характеристику, неоспоримую и не меняющуюся в веках: она очень тонка, что при Архимеде, что при Ж.*Алфёрове, и её научный анализ возможен лишь как измерение в локтях, дюймах, сантиметрах и нанометрах. Всякий волен наполнить понятие «ноосфера» тем содержанием, которое больше по вкусу – от онемелого восторга после театрального спектакля до интернет-консультаций сердечных больных через тысячи километров. Но в этом тоненьком океане всё же есть стабилизирующие его элементы, как в паутине – скелетные нити, почти незаметные, но относительно прочные: только гуманитарное научное знание иногда осмеливается задавать вопрос «зачем», все остальные останавливаются на пороге «как и что».
По нашему разумению, гуманитарное научное знание, не успев толком осознать даже эту свою утилитарную функцию, почти во всём мире начинает истаивать. О мире есть только отрывочные сведения и поверхностные впечатления, то из Дании, то из Германии, то из Франции, то из Канады. Российские обстоятельства ближе. ...
Наносное
(Апрельские тезисы)
И путь нечестивых погибнет...
Случается, что иногда бывает и так: один священнослужитель через суд требует с другого за нанесённый его литературе ущерб в виде пыли $*666*666, а $*2*114*066 (то есть в три раза больше) государство при помощи специально созданного органа выделяет на издание научной гуманитарной литературы на целый 2011 год.
Это очень правильно, мудро и промыслительно. Двести книжек за два миллиона – для России, пожалуй, уж если совсем по-честному, по гамбургскому счёту – то и чересчур. Вполне достаточно было бы и пары десятков. Ну вот положа правую руку на сердце, задумаемся: а куда больше-то? Библиотеки лопаются, шкафы ломятся, полки прогибаются. Пыль опять-таки.
Чуть ли не самое удивительное – полное отсутствие каких бы то ни было реакций из Академии наук. Оно удивляет и озадачивает. Где коллективные письма действительных членов и членов-корреспондентов к Председателям и Первым министрам, где буйное обсуждение в периодической печати, где хитрые интриги и многоходовые комбинации, где борьба за сохранение научных школ и научного «бульона»? Непродолжительное размышление быстро приводит к решению этого «Бинома Ньютона». Преобладающей составной частью отношения Академии к деньгоподателю, то есть власти, является брезгливость. Попробовав раз двадцать семь проломить лбом стену непонимания и равнодушия, Академия «села в бест», ушла во внутреннюю эмиграцию, позволяя деньгоподателю самому решать, сколько именно средств надо дать учёным для соблюдения приличий, чтобы страна не выглядела со стороны совсем уж одичалой, оборванной и озлобленной.
Зыбкая материя сферы разума (или умственной оболочки Земли) состоит из разных национальных лоскутов, пестрота этого одеяла делает его тёплым, противоречивым, разным и живым. Перс или чукча, включивший в свою культуру «знание всех тех богатств, которые выработало человечество», много симпатичнее иранца или эскимоса, пестующего только национальную самобытность. Но китайцы как были китайцами при Цинь Шихуанди, так и остались ими при Цзян Цзэмине, а что выходит из-под их рук – дело девятое, глиняные солдаты или микросхемы; жители Германии как были тевтонами, так и сохранили это название в имени государства. Глобализация ещё сломает зубы об этот эфир, и шамкающей старухой будет умиляться над тем, что ей чуть было не удалось уничтожить.
Здешний лоскут за последние сто лет стал очень ветх, пора его штопать. Его состояние не менее, а более важно для страны, чем хозяйственные успехи, народное благополучие, достаток и покой в каждом доме, крепость войск и честность чиновников. Он складывается из невидимых ниток, связывающих людей, его уток и основа работают каждый день, в транспортной толпе и автомобильной толчее, на службе и дома, за станком и за компьютером, это модель и модус отношений. Дорожки, протоптанные в головах, важнее, чем железнодорожные и автомобильные магистрали, электросети, трубы с горячей и холодной водой и прочие части настоящей, большой, рукотворной инфраструктуры страны, потому что почти весь вещный мир, в котором живут люди и страны, создан при при жизни трёх–четырёх последних поколений, а ноосфера создавалась веками, если не тысячелетиями. Сотворение вещного мира – дело менеджмента, трудолюбия и времени; сотворение умственного мира – дело более долгое и неизвестно, чьё.
До эпох Возрождения и Просвещения в Европе умственный мир почти всецело принадлежал церквям, потом постепенно добавилось понемногу вытесняющее их научное знание. Результатом развития точных и естественных наук стала чеканная формулировка «Я не нуждаюсь в этой гипотезе», и умственный мир как-то заспотыкался, мучительно преодолевая путь от вольтеровской фразы про бога, которого следовало бы придумать, – до вопроса Ф.М.*Достоевского «Если Бога нет...». Точные и естественные науки искромсали своими скальпелями тела и сущности и Отца, и Сына, и Святого Духа, и Аллаха, и Яхве, и Будды, и Аполлона, пощадив одного Конфуция. Гуманитарным наукам поневоле досталась другая роль, они подхватили выпавшее из вероисповедающих рук знамя, и теперь уже они пытаются объяснять человекам, как им оставаться человеками.
Оболочка Земли, состоящая из поддающихся разумному осмыслению действий, событий и состояний, имеет только одну характеристику, неоспоримую и не меняющуюся в веках: она очень тонка, что при Архимеде, что при Ж.*Алфёрове, и её научный анализ возможен лишь как измерение в локтях, дюймах, сантиметрах и нанометрах. Всякий волен наполнить понятие «ноосфера» тем содержанием, которое больше по вкусу – от онемелого восторга после театрального спектакля до интернет-консультаций сердечных больных через тысячи километров. Но в этом тоненьком океане всё же есть стабилизирующие его элементы, как в паутине – скелетные нити, почти незаметные, но относительно прочные: только гуманитарное научное знание иногда осмеливается задавать вопрос «зачем», все остальные останавливаются на пороге «как и что».
По нашему разумению, гуманитарное научное знание, не успев толком осознать даже эту свою утилитарную функцию, почти во всём мире начинает истаивать. О мире есть только отрывочные сведения и поверхностные впечатления, то из Дании, то из Германии, то из Франции, то из Канады. Российские обстоятельства ближе. ...