ink (Все сообщения пользователя)

Богоявленская церковь:



http://youtu.be/aO-zD7hEp_I


Златоустовская церковь:



http://youtu.be/iIhddHZPPMk

А куда же оно их девает? – Озеро-то? – Тридцать душ?
Придётся учесть, что парапланеризм, скайсёрфинг и прочие экстремализмы не годятся для православности и туристскости.
Спасибо за просветительские интенции, LiLya, это такая редкость.

Нету мнений.
А тогда всё зачем?
Потрындели – и разошлись?
Ох, и зол и я на наших писателей...

Спасибо на добром слове

Где бы найти два миллиона, чтобы превратить эти вирши в прозе (а их раза в четыре больше, чем есть здесь) в книгу?

Это не призыв к крауд-фандингу (он в России не работает), а бодрое сожаление о том, что готовая книжка два года не может превратиться в бумагу.

Ну и чёрт с ней, с книжкой. Начнём новую, про Калугу и Оку.

...
Причины церковного ренессанса в России очевидны и не требуют доказательств: в стране идёт процесс расцивилизации и вера оказывается единственным прибежищем людей, разочарованных во всём вообще и во всех государственных и общественных институтах, в частности. Как долго это продлится – «про то знает един Бог». А молодое гуманитарное научное знание подвергает себя атакам с двух сторон: у него нет потребителя ни в коммерческом смысле, ни в интеллектуальном, ни «в народной гуще», ни «в народной жиже»; само по себе оно не живёт и постоянно соблазняет «кормильцев», с чугунным постоянством думающих думу на одну и ту же тему: «А не прикрыть ли слегка этот фонтан в целях экономии, не лучше ли к ноге балерины прикрутить динамо-машину?».
И та, и другая опасность исходят от тех, кто так «обустроил Россию».
Ругать образование, телевидение, бедность и прочие напасти не станем. Оборотимся к самой что ни на есть конкретике.
В 2012 году в Москве планируется потратить на реставрацию нескольких храмов около семисот млн рублей, что прекрасно, – и жалко, что так мало. Бюджет Российского гуманитарного научного фонда на 2012 год – чуть меньше девятисот млн рублей.
Как такое может статься и быть?
Фонд в истекшем 2011 году посодействовал выходу в свет 206 книг. План на 2012-й – 106 названий. Вокруг фонда вьются около 30 тысяч специалистов в области гуманитарного знания, причём благодаря конкурсно-экспертной системе можно предположить, что эта часть общей армии гуманитариев – лучшая, самая квалифицированная.
И этот «передовой отряд» обещает выдать в 2012 году на-горà целых 106 произведений. Это, конечно, не вся книжная продукция гуманитарной науки России. На круг, со всеми краеведческими сборниками выйдет, вероятно, названий 500. В*конце 80 – начале 90-х годов XX*века 50–100 названий выпускала в свет одна редакция издательства «Наука».
Такой «сухой остаток» – не итог некой «санации» погрязшей в пороках гуманитарной науки (она давно едва дышит, осталось только «дустом посыпать»), и не результат злонамеренных козней администраторов науки.
Причин и объяснений можно найти несколько десятков без труда. И такие же объяснения существуют для положения в сельском хозяйстве и здравоохранении, в вооружённых силах и школе, в промышленности и лесопользовании. Объединяющая все причина – качество государственного менеджмента. Не пресловутая коррупция и происки «нежелателей добра никому», а низкое качество управления. Немецкий слесарь ничем не лучше башкирского – дело в устройстве жизни. В этом устройстве никак, никаким краешком не поучаствовала гуманитарная наука, ни напрямую, ни опосредованно, через пятые руки.
Многие сотни тысяч людей, считающих себя «управленцами», управляются со своим делом плохо, неэффективно, ресурсозатратно, медленно, оставаясь совершенно нормальными, даже вызывающими симпатию людьми. В целом они производят впечатление вполне вменяемых, старательных и благонамеренных. Проблема (она же, в дословном переводе, задача) в том, что эти милые люди не создают целей, результат их ловкой или неловкой управленческой работы – правильные или неправильные решения, администрирование. Они, как правило, знают, «как делать», но вопрос «что делать» перед ними даже не стоит. «То есть как это что? Выполняй предначертанное!» Беда в том, что начертателя нет – ноосфера вздыхает, корчится, извивается, но молчит.
Настрявшие в зубах пустопорожние дискуссии о наполнении понятия «элита» только мешают увидеть факт, верифицируемый на подсознательном уровне, без доказательств и аргументов: после нескольких волн уничтожения и самоуничтожение, начавшихся во второй половине XIX века, остались лишь три группы людей, среди которых нечасто встречаются настоящие представители элиты без кавычек – это мир искусства, мир людей в погонах и мир науки. Первые так разогнались в XIX–XX веках, что никак не могут остановиться, вторые – последний рубеж, и лучшие из них это понимают, как понимал, например, А.*Горчаков, третьи – умные по определению и всю жизнь занимаются самым сложным видом творчества, научным.
Они же производят главный экспортный продукт России – людей. Но гуманитарии уезжают редко, и когда уезжают – чаще всего возвращаются, чтобы с маниакальным упорством производить то, что никому не нужно.
Уменьшение количества и качества гуманитарного знания пройдёт так же незаметно и быстро, как исчезновение самолётостроения, но стоить будет гораздо дороже.
Примерно трёхсотлетний путь, пройденный отечественной гуманитарной наукой, начиная с эпохи Просвещения, открыл возможности познания мира и примирения с миром вне лона святой церкви. Чем тоньше и мельче (или мелее) будет становиться это русло, тем труднее будут становиться поиски смыслов, тем твёрже администратор, менеджер и собственник будут верить в свою креативную роль – ведь за их спиной уже не будет стоять ни великое искусство, ни глубокое знание. Шекспира, Толстого, Соловьева и Бердяева можно читать веками, но их не читают так же, как не читают Боэция; они не могут жить в бумаге или электронной памяти, они могут жить только в крови всё новых и новых исследователей; Анастасов монастырь под Алексином или Троицкая церковь в селе Подолец не устоят, если о них не будет знать каждый школьник так же, как знает законы Ома или Бойля.
Те люди, которые самовольно ассоциируют себя с современной «элитой», не должны знать ничего об Исидоре Севильском и памятниках Петры или Телль-Хазны. Это избыточное, ненужное знание. Но они должны твёрдо знать, что они этого не знают. «Народ, не желающий кормить свою армию, будет кормить чужую». Народ, не желающий кормить свою гуманитарную науку, вообще никого кормить не будет – он исчезнет, а «элите» придётся обучаться английскому, немецкому, китайскому, турецкому языкам, может быть, даже суахили, чтобы понимать речь хозяев.
Приведём на память двух Лихачёвых и Панченко. Когда бы им и им подобным кто-то сказал, что они – элита общества, они бы покрутили пальцем у виска, пожали плечами и прекратили разговор, поскольку собеседник явно нездоров. Сходным образом поступили бы и сегодня несколько тысяч (или десятков тысяч – из тех, что пытаются прокормиться около РГНФ) представителей гуманитарного знания. Оно и правильно; и всё же именно они идут путем праведников. Кабы вот только не поиздыхали на полдороге.
В XIX веке А.С.*Пушкин писал к жене: «...черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!» М.Жванецкий, известный сатирик конца XX – начала XXI века, перевёл это так: в России ум, талант, образование и трудолюбие находятся в обратно-пропорциональной зависимости от жизненного успеха.
«Делай, что можешь, – и будь, что будет»: бессильная максима, оправдывающая странное поведение людей с опустившимися руками и потухшими глазами, «недопосыпанных дустом».

И про XVII век тоже:

Наносное
(Апрельские тезисы)

И путь нечестивых погибнет...


Случается, что иногда бывает и так: один священнослужитель через суд требует с другого за нанесённый его литературе ущерб в виде пыли $*666*666, а $*2*114*066 (то есть в три раза больше) государство при помощи специально созданного органа выделяет на издание научной гуманитарной литературы на целый 2011 год.
Это очень правильно, мудро и промыслительно. Двести книжек за два миллиона – для России, пожалуй, уж если совсем по-честному, по гамбургскому счёту – то и чересчур. Вполне достаточно было бы и пары десятков. Ну вот положа правую руку на сердце, задумаемся: а куда больше-то? Библиотеки лопаются, шкафы ломятся, полки прогибаются. Пыль опять-таки.
Чуть ли не самое удивительное – полное отсутствие каких бы то ни было реакций из Академии наук. Оно удивляет и озадачивает. Где коллективные письма действительных членов и членов-корреспондентов к Председателям и Первым министрам, где буйное обсуждение в периодической печати, где хитрые интриги и многоходовые комбинации, где борьба за сохранение научных школ и научного «бульона»? Непродолжительное размышление быстро приводит к решению этого «Бинома Ньютона». Преобладающей составной частью отношения Академии к деньгоподателю, то есть власти, является брезгливость. Попробовав раз двадцать семь проломить лбом стену непонимания и равнодушия, Академия «села в бест», ушла во внутреннюю эмиграцию, позволяя деньгоподателю самому решать, сколько именно средств надо дать учёным для соблюдения приличий, чтобы страна не выглядела со стороны совсем уж одичалой, оборванной и озлобленной.

Зыбкая материя сферы разума (или умственной оболочки Земли) состоит из разных национальных лоскутов, пестрота этого одеяла делает его тёплым, противоречивым, разным и живым. Перс или чукча, включивший в свою культуру «знание всех тех богатств, которые выработало человечество», много симпатичнее иранца или эскимоса, пестующего только национальную самобытность. Но китайцы как были китайцами при Цинь Шихуанди, так и остались ими при Цзян Цзэмине, а что выходит из-под их рук – дело девятое, глиняные солдаты или микросхемы; жители Германии как были тевтонами, так и сохранили это название в имени государства. Глобализация ещё сломает зубы об этот эфир, и шамкающей старухой будет умиляться над тем, что ей чуть было не удалось уничтожить.
Здешний лоскут за последние сто лет стал очень ветх, пора его штопать. Его состояние не менее, а более важно для страны, чем хозяйственные успехи, народное благополучие, достаток и покой в каждом доме, крепость войск и честность чиновников. Он складывается из невидимых ниток, связывающих людей, его уток и основа работают каждый день, в транспортной толпе и автомобильной толчее, на службе и дома, за станком и за компьютером, это модель и модус отношений. Дорожки, протоптанные в головах, важнее, чем железнодорожные и автомобильные магистрали, электросети, трубы с горячей и холодной водой и прочие части настоящей, большой, рукотворной инфраструктуры страны, потому что почти весь вещный мир, в котором живут люди и страны, создан при при жизни трёх–четырёх последних поколений, а ноосфера создавалась веками, если не тысячелетиями. Сотворение вещного мира – дело менеджмента, трудолюбия и времени; сотворение умственного мира – дело более долгое и неизвестно, чьё.
До эпох Возрождения и Просвещения в Европе умственный мир почти всецело принадлежал церквям, потом постепенно добавилось понемногу вытесняющее их научное знание. Результатом развития точных и естественных наук стала чеканная формулировка «Я не нуждаюсь в этой гипотезе», и умственный мир как-то заспотыкался, мучительно преодолевая путь от вольтеровской фразы про бога, которого следовало бы придумать, – до вопроса Ф.М.*Достоевского «Если Бога нет...». Точные и естественные науки искромсали своими скальпелями тела и сущности и Отца, и Сына, и Святого Духа, и Аллаха, и Яхве, и Будды, и Аполлона, пощадив одного Конфуция. Гуманитарным наукам поневоле досталась другая роль, они подхватили выпавшее из вероисповедающих рук знамя, и теперь уже они пытаются объяснять человекам, как им оставаться человеками.
Оболочка Земли, состоящая из поддающихся разумному осмыслению действий, событий и состояний, имеет только одну характеристику, неоспоримую и не меняющуюся в веках: она очень тонка, что при Архимеде, что при Ж.*Алфёрове, и её научный анализ возможен лишь как измерение в локтях, дюймах, сантиметрах и нанометрах. Всякий волен наполнить понятие «ноосфера» тем содержанием, которое больше по вкусу – от онемелого восторга после театрального спектакля до интернет-консультаций сердечных больных через тысячи километров. Но в этом тоненьком океане всё же есть стабилизирующие его элементы, как в паутине – скелетные нити, почти незаметные, но относительно прочные: только гуманитарное научное знание иногда осмеливается задавать вопрос «зачем», все остальные останавливаются на пороге «как и что».
По нашему разумению, гуманитарное научное знание, не успев толком осознать даже эту свою утилитарную функцию, почти во всём мире начинает истаивать. О мире есть только отрывочные сведения и поверхностные впечатления, то из Дании, то из Германии, то из Франции, то из Канады. Российские обстоятельства ближе. ...