Пустыня у Белого моря

Самая Северная «ПУСТЫНЯ» не отмечена ни на одной карте мира. На десятки километров побережья Белого моря, в царстве вечной мерзлоты, протянулись пески, угрожая похоронить поселок Шойну и ненецкую деревеньку Кию. Природа словно сговорилась уничтожить поселения людей: дома засыпают дюны, сносит морем. В Шойне пески повсюду. Летом западный ветер заставляет кочевать по побережью Белого моря песчаные барханы, которые могут за одну ночь поглотить любой из домов. Поселок не первый год находится в осаде. Здесь все привыкли к тому, что солнечный свет проникает только в верхнюю часть окон, но поначалу чувствуешь себя заживо погребенным. Шоинцы откапывали жилища бульдозером, а два года назад он сломался. Новый прислали за пару дней до нашего приезда. Пески не щадят не только живых. Про старое кладбище в Шойне стараются не вспоминать. Выглядит оно как в фильмах ужасов: обнаженные гробы, вывороченные кресты, растасканные песцами человеческие кости. Сначала песок поглотил кладбище вместе с крестами, а затем - выплюнул.

Тогда люди решили перенести захоронение в тундру, подальше от барханов. Правда, сделать это будет нелегко: на некоторых могилах стерлись таблички, чьи-то родственники переехали в город.

Вечерами жители часто обсуждают, почему пески наступают на поселок. Раньше здесь росла трава, держали лошадей. Кто-то считает, что когда добывали рыбу тралом, то повредили растительность на дне, после чего море стало выносить песок во время приливов. А может, когда строили маяк, нагнали техники и разрушили и без того скудный травяной покров.

Поселок был основан в 1929 году как база советского тралфлота. «Кто же знал, когда место для поселка выбирали, что сопки на нас пойдут, - рассказывает один из жителей, - они тогда далеко были. Ненцы говорят, Шойну духи наказали за то, что русские святилище их осквернили. В пятидесятых на горе Эзис-Хой, которую почитают ненцы, военные собирались подземный аэродром строить и священный камень Эзис-Ири со своего места сбросили. Между Шойной и Кией с 1902 года часовенка стоит, еще первые переселенцы-поморы ее поставили. Так Николай Чудотворец и Эзис-Ири вместе и жили. А потом баланс нарушили».

На самом деле никто не знает точно, почему в начале шестидесятых годов пески стали наползать на побережье. Серьезно это явление ученые не исследовали, не изучали и то, как можно остановить дюны. Пятнадцать лет назад приехали норвежские специалисты, посадили деревца на сопке стометровой высоты, что движется на поселок. За эти годы они подросли всего на двадцать сантиметров. А сопка все ближе и ближе. Пробовал укрепить барханы посадками и губернатор Ненецкого автономного округа Владимир Бутов, но тоже безрезультатно.

Недавно в Шойне произошли крупные перемены: выбрали нового главу сельсовета. Владимир Коткин здесь вырос, потом долгое время жил на материке, учился, а сейчас вернулся домой. Он, прежде всего, объявил войну рыбакам соседнего совхоза, вылавливающим рыбу в прибрежных водах Шойны, в том числе и молодняк. Ведь камбала, навага, пелядь - главный доход шойнцев, а мелюзгу, попадающуюся в сети, у них принято отпускать в море. Подальше от берега здесь сохранилось много живности: водятся дельфины-белухи, нерпы. Сейчас их промыслом не занимаются, а вот во время Отечественной войны, когда всю рыбу отдавали фронту, они спасали местных жителей от голода.

«Главная наша проблема - транспорт, - с горечью говорит Владимир Семенович, - самим-то рыбу не на чем вывозить, колхозные корабли во время перестройки продали. Выловленную навагу у нас на территории поселка по четыре рубля за килограмм коммерсанты принимают, а в нашем магазине копченая и соленая рыба уже дороже сотни стоит! А когда-то ведь в Шойне по семьдесят рыболовных судов на рейде стояло одновременно, свой консервный рыбозавод был. В путину вместе с сезонными рабочими под четыре тысячи население подскакивало. Но в конце пятидесятых из-за запрета на морской промысел тресковых в районе Канина мы потеряли статус промысловой базы Архангельской области».

Сейчас на триста жителей не больше ста рабочих мест, средняя зарплата здесь - около пяти тысяч. Каждый третий - безработный, многие живут на пособие. Перебиваются, кто как может.

У Александра должность хорошая, почетная - он начальник аэропорта. Самолет АН-2 - практически единственная связь с миром поселка, отрезанного от крупных центров. А вот Николаю, которого прозвали «миллионщиком», почет не нужен. Он процветающий бизнесмен. Его кормит небо, посылающее космический мусор. «Миллионщик» был безработным, пока не решил заняться сбором металла. Окрестности Шойны полны обломков ракет, которые запускают с космодрома «Плесецк». Сюда падают ступени выезжает он на «Буране» на «охоту». Распиливает находки и вывозит на санях к дому. Потом сдает. Сколько приносит ракетный бизнес, у «миллионщика» мы не спрашивали - говорят, не бедствует.

Татьяне Ивановне помогает выжить любовь к земле, которая не угасла и среди песков. Она здесь уже тридцать лет, приехала с Украины. Круглый год выращивает у себя на подоконнике под лампой огурцы, а во время полярного дня - даже помидоры. Грядкой стал ящик, солнцем - лампа дневного освещения. Во время полярной ночи (с ноября по апрель) она дает свет и всей домашней оранжерее.

Многих кормит тундра. Пенсионерка Анна Владимировна собирает морошку - ягоду, похожую на малину, только желто-оранжевого цвета. «В прошлом году люди из фирмы Lumene ягоды по 200 рублей за килограмм покупали. Впервые за много лет люди хорошо заработали», - рассказывает она. Мужчины промышляют охотой. По словам одного из местных охотников, здесь «тьма-тьмущая гусей». Встречаются и медведи, но охотиться на них не любят: мясо невкусное. Много в окрестностях и другой живности, есть даже редкие виды. Жители говорят, что сюда каждый год приезжают орнитологи проводить учет местной популяции кулика-краснохвоста.

Богаты здешние места природными минералами. В семи километрах от поселка - залежи мрамора, причем самых редких оттенков: от белоснежного до красного и зеленого. Две каменные гряды, напоминающие хвост доисторического динозавра, можно рассмотреть во время отлива. Красота неописуемая, хоть туристов води. В начале тридцатых годов в Канино-Тиманском районе, к которому относится Шойна, проводил работы Северный геологический трест, в результате на карте появились значки месторождений чуть ли не всех полезных ископаемых, начиная с золота и молибдена. Есть и менее важные - точильные камни и кровельные сланцы. В горах Канинского кряжа, которые еще называют ненецким Тибетом, уже в XVII веке рудознатцы обнаружили серебряную руду, кварц. Поговаривают, что на побережье и «морской ладан» (янтарь) есть. Однако пока от этих богатств заполярцам ни жарко, ни холодно.

Со столицей округа Нарьян-Маром трудно связаться даже по телефону. Санитарный борт в экстренном случае и то не вызовешь. Пару лет назад власти Ненецкого округа установили в поселках, которые находятся далеко в тундре и на побережье, спутниковую связь. Но ее услуги для жителей стоят слишком дорого, и вскоре большинство телефонов Ненецкая компания электросвязи отключила за неуплату.

Поселок считался зоной бедствия, и народ старались переселить в Нарьян-Мар или на материк. Но вот в Шойну приехал губернатор. На общем собрании он пообещал возродить консервный завод, который до войны выпускал 2,5 миллиона банок в год и был смыт морем в конце сороковых, а также озеленить территорию поселка. Говорил и о перспективах добычи мрамора. Жители ему поверили и отказались от статуса территории зоны бедствия. Тогда власти приняли решение, что поселок ликвидировать не будут, и забыли о нем совсем. Нет бедствия - нет и проблемы. Здесь живут так, словно впереди уйма времени и все дела можно отложить на потом. Ветра, морозы да полярная ночь победили напористость жителей, чьи бесстрашные предки осваивали эти земли. Много удивительных историй и легенд ходит о них. А одна и вовсе нас поразила, ее рассказал Владимир Коткин.

Однажды отправленное к берегам Шпицбергена промысловое судно на подходе к острову затерло льдами. Из всей команды в живых остались четверо. Добрались они до берега, нашли промысловую избушку. Починили потолок, проложили мхом стены да и прожили в ней шесть лет и три месяца. И это притом, что с собой у поморов было одно ружье, небольшой запас пороха и пуль, топор, маленький котелок, двадцать фунтов муки, огниво, трут и ножик. Питались рыбой, соль добывали, выпаривая ее из соленой морской воды на железном листе. А потом шедшее мимо иностранное судно подобрало робинзонов. Причем поморы сумели не только выжить, но и заготовили великое множество пушнины, шкур белого медведя, оленьих кож и жира. «Вот такие предки наши были, - закончил председатель, - а нынешним людям инициативы не хватает. Хотя ежели их раскачать, может, что и получится».

Зимой над поселком полыхает северное сияние. «Сейчас здесь пески и посмотреть больше нечего, - говорит жена смотрителя маяка Ольга. - А в январе небо оживает, по нему с огромной скоростью текут сполохи, изумрудно-зеленые, нежно-розовые. Зрелище просто фантастическое! Вот когда приезжайте. Увидите, как небо играет».