Очень интересные рассуждения о достоверности изучения древности:
http://schegloff.livejournal.com/175269.html
Предлагаю вернуться к объекту обсуждения. Я не понял Вашей позиции. Вы считаете, что СУ-1 не было? Что иерархии доминирования были главной формой организации сообществ от приматов вплоть до феодальных государств?
- ответ на который легко может затянуться на пару лет. Дело в том, что в отличие от современного общества, которое у каждого перед глазами, социумы "от приматов до феодальных государств" весьма затруднительно изучать на практике. Чтобы что-то о них узнать, приходится обращаться к вторичным источникам - учебникам, монографиям, статьям, - которые, в свою очередь, пишут живые люди, живущие в реальном современном обществе и потому никак не свободные от этих самых "иерархий доминирования". Если начальство прикажет или хотя бы намекнет, что исследуемое "первобытное общество" должно быть таким-то и таким-то - можете быть уверены, так оно и будет.
Возьмем, к примеру, такого выдающегося антрополога, как Маргарет Мид. Ее деятельность 1925-26 годов, воплотившаяся в бестселлер Coming of Age in Samoa (в русском переводе - "Юность на островах Самоа" или "Совершеннолетие на Самоа"), сегодня признана эталоном полевого исследования. Вот каким оказался этот "эталон" при первой же попытке независимой проверки:
(1) 31 августа 1925 г. Маргарет Мид сошла на берег в административном центре Американского Самоа Паго-Паго (о-в Тутуила). Как же она подготовилась к своей первой и главной экспедиции, с каким багажом прибыла молодая изследовательница на далекие острова Южных морей? Теоретический багаж школы д-ра Боаса, как мы видели, был весьма обширен. А вот что касается до более низменных материй, тут вышла неувязка. Языка г-жа Мид на знала; она привезла с собой словарь и учебник, и по приезде брала частные уроки у местной медсестры. Талантливому лигвисту-полиглоту этого хватило бы по крайней мере для основных разговорных навыков; но была ли Маргарет Мид талантливым лингвистом? Как замечает историк Е. М. Джоунс в книге "Вырождение наших дней", по собственному признанию г-жи Мид, до экспедиции на Самоа иностранных языков ей изучать не приходилось (звучит невероятно для европейца, но более или менее в порядке вещей в США).
(2) Фриман, поначалу не сомневавшийся в выводах Мид, посвятил много лет работе на Самоа, и пришел к совершенно противоположному заключению: самоанское общество раздирают внутренние конфликты и агрессия, оно изобилует сексуальными табу, в нем достаточно высока преступность и, что уж совсем странно для такого сексуального рая, часты изнасилования. Фриману удалось найти одну из девушек, служивших основным источником информации для Мид, и она призналась, что американке говорили в основном то, что она хотела услышать, а не то, что было на самом деле.
(3) Могла ли г-жа Мид столь сильно ошибиться в своих научных выводах? Нет, не могла, отвечает Дерек Фримэн. С первых дней своего пребывания в Паго-Паго ей стало известно о мерах по охране нравственности молодых девушек, о строжайших наказаниях нарушителям брачного обета, о довольно-таки варварских обычаях подтверждения невинности невесты перед заключением брака, и т. д.
...
Таким образом, когда Маргатет Мид писала свой эпохальный труд, в частности, что "У жителей Самоа продолжительность интимного союза измеряется днями, в лучшем случае неделями, а истории о 'верности до гроба' неизменно вызывают насмешки", или что "Все интересы самоанской девушки направлены исключительно на сексуальные похождения", она лгала, лгала осознанно и целенаправленно. Дерек Фримэн разценивает эту ложь хуже фальсификации "Пилтдаунского человека"...
Разумеется, в результате этой проверки научное сообщество выступило на стороне уже созданного символа веры, а никак не на стороне неудобного исследователя:
Именно Фриман стал в последующие годы мишенью многочисленных нападок, тогда как репутация Мид лишь слегка пошатнулась. Современное общество слишком многое поставило на карту воспитания, и сдвиг равновесия в сторону природы, биологии, повергает его в замешательство и панику.
А все дело в том, что основная идея, в подтверждение которой Мид собирала свои "факты", является мэйнстримом левой идеологии с середины 19 века. Это идея о "добром дикаре" и "потерянном рае", из которого человека выгнали "волчьи законы капитализма". В точности та же самая идея - возврата к идеалам первобытного, бесклассового общества, - вдохновляла и другого знаменитого (в определенных кругах) исследователя - Юрия Семенова.
...историческая реальность первобытного общества с его первобытным коммунализмом необходима как доказательство осуществимости коммунистических общественных отношений без классов и государства. - так описывает Э.Гелнер в своей посвященной модели Семенова статье стоявшую перед коммунистической этнологией задачу. Разумеется, задача была решена:
Совершенно независимо от того, верна или неверна моя теория социогенеза, существование коммунизма в прошлом человечества есть факт, который совершенно твердо установлен и никогда не будет опровергнут.
У всех народов, находившихся на самых ранних ступенях развития, добытая пища всегда в конечном счете распределялась между членами общины совершенно независимо от того, участвовали они в ее добывании или не участвовали.
Коммунизм есть научный факт, и баста. Однако возникает вопрос: а точно ли распределение пищи в примитивных обществах уравнительное? Где можно ознакомиться с первичными наблюдениями?
Сам Семенов приводит следующие данные:
например, И. Шапера, характеризуя общественные отношения у бушменов, подчеркивал, что "пища, животная и растительная, и вода являются частной собственностью и принадлежат человеку, который добыл их". Казалось бы, точка зрения исследователя ясна: ни о каком коммунизме у бушменов говорить не приходится. Но буквально тут же И. Шапера добавляет, что "от каждого, кто имеет пищу, однако ожидают, что он даст ее тому, кто ее не имеет"...
То же самое, почти слово в слово пишет А. Р. Рэдклифф-Браун в своей монографии о туземцах Андаманских островов. Он тоже начинает с решительного утверждения, что "вся пища есть частная собственность и принадлежит мужчине или женщине, которые добыли ее". Однако он тут же добавляет, что "от каждого, кто имеет пищу, ожидают, что он даст тому, у кого ее нет" и "результатом этого обычая является то, что практически вся добываемая пища поровну распределяется по лагерю"
Когда два автора, описывая две разных экспедиции, вдруг начинают писать слово в слово, у меня возникает закономерное подозрение: а не цитирует ли один из них другого? Это как с изобретателем пороха Бертольдом Шварцом, "планом Даллеса", высказыванием Черчилля про Сталина, соху и атомную бомбу, и прочими бесчисленными фальсификатами: будучи однажды запущенной в обращение, фраза начинает жить самостоятельной жизнью, и потихоньку становится аргументом.
Книга Рэдклиффа-Брауна "The Andaman Islanders" вышла в 1922, книга Шаперы "The Khoisan Peoples of South Africa" - в 1930. Учитывая, что Рэдклифф-Браун считается классиком этнологии, трудно поверить, что Шапера не был знаком с таким первоисточником. А нет ли у нас какой-нибудь более свежей информации о распределении пищи? Вот что пишет другой выдающийся российский антрополог, многолетний оппонент Семенова, Владимир Кабо:
К сожалению, наши источники почти не дают ясных или недвусмысленных указаний на характер распределения у тасманийцев. По-видимому, то, что человек добывал личным трудом, принадлежало ему и его семье. Животное, убитое одним охотником, принадлежало ему одному. Однако часть своей охотничьей добычи охотник отдавал, как мы знаем, родителям невесты или жены, а часть поступала иногда в распоряжение вождя и других членов общины.
Монография (!) "Тасманийцы и тасманийская проблема", солидный ученый с многолетним стажем, и... никакой ясности с характером распределения. Прямо хоть сам отправляйся в Тасманию, являйся к костру и требуй себе законный, по мнению Семенова, кусок мяса. Вот только памятуя о судьбе Дерека Фримана, добром такая авантюра не кончится: если не съедят аборигены, то уж точно сожрет с потрохами "научное сообщество".
Подведу неутешительные итоги. 1. "Факты", собираемые антропологами, с высокой вероятностью являются плодами их собственных убеждений и моделей (случай Мид). 2. "Факты", сообщаемые полевыми исследователями, часто допускают интерпретацию с точностью до наоборот (частная собственность, но полный коммунизм). 3. В отношении некоторых ключевых моментов жизни примитивных социумов у нас вообще нет никаких достоверных фактов.
Ну и о чем дискутировать в такой ситуации? Модель "первобытного коммунизма" никакими фактами не подкреплена, однако считается (в определенных кругах) общепринятой. Модель "иерархия доминирования сохраняются на протяжении всей эволюции социумов" подкрепляется столько раз, сколько раз с этими социумами сталкиваешься, - однако почему-то постоянно ставится под вопрос. Очень хочется обнаружить в глубокой древности "золотой век", "первобытный коммунизм", "благородного дикаря" и прочие разновидности сферических коней в вакууме?
А почему, собственно, хочется?
http://schegloff.livejournal.com/175269.html
Предлагаю вернуться к объекту обсуждения. Я не понял Вашей позиции. Вы считаете, что СУ-1 не было? Что иерархии доминирования были главной формой организации сообществ от приматов вплоть до феодальных государств?
- ответ на который легко может затянуться на пару лет. Дело в том, что в отличие от современного общества, которое у каждого перед глазами, социумы "от приматов до феодальных государств" весьма затруднительно изучать на практике. Чтобы что-то о них узнать, приходится обращаться к вторичным источникам - учебникам, монографиям, статьям, - которые, в свою очередь, пишут живые люди, живущие в реальном современном обществе и потому никак не свободные от этих самых "иерархий доминирования". Если начальство прикажет или хотя бы намекнет, что исследуемое "первобытное общество" должно быть таким-то и таким-то - можете быть уверены, так оно и будет.
Возьмем, к примеру, такого выдающегося антрополога, как Маргарет Мид. Ее деятельность 1925-26 годов, воплотившаяся в бестселлер Coming of Age in Samoa (в русском переводе - "Юность на островах Самоа" или "Совершеннолетие на Самоа"), сегодня признана эталоном полевого исследования. Вот каким оказался этот "эталон" при первой же попытке независимой проверки:
(1) 31 августа 1925 г. Маргарет Мид сошла на берег в административном центре Американского Самоа Паго-Паго (о-в Тутуила). Как же она подготовилась к своей первой и главной экспедиции, с каким багажом прибыла молодая изследовательница на далекие острова Южных морей? Теоретический багаж школы д-ра Боаса, как мы видели, был весьма обширен. А вот что касается до более низменных материй, тут вышла неувязка. Языка г-жа Мид на знала; она привезла с собой словарь и учебник, и по приезде брала частные уроки у местной медсестры. Талантливому лигвисту-полиглоту этого хватило бы по крайней мере для основных разговорных навыков; но была ли Маргарет Мид талантливым лингвистом? Как замечает историк Е. М. Джоунс в книге "Вырождение наших дней", по собственному признанию г-жи Мид, до экспедиции на Самоа иностранных языков ей изучать не приходилось (звучит невероятно для европейца, но более или менее в порядке вещей в США).
(2) Фриман, поначалу не сомневавшийся в выводах Мид, посвятил много лет работе на Самоа, и пришел к совершенно противоположному заключению: самоанское общество раздирают внутренние конфликты и агрессия, оно изобилует сексуальными табу, в нем достаточно высока преступность и, что уж совсем странно для такого сексуального рая, часты изнасилования. Фриману удалось найти одну из девушек, служивших основным источником информации для Мид, и она призналась, что американке говорили в основном то, что она хотела услышать, а не то, что было на самом деле.
(3) Могла ли г-жа Мид столь сильно ошибиться в своих научных выводах? Нет, не могла, отвечает Дерек Фримэн. С первых дней своего пребывания в Паго-Паго ей стало известно о мерах по охране нравственности молодых девушек, о строжайших наказаниях нарушителям брачного обета, о довольно-таки варварских обычаях подтверждения невинности невесты перед заключением брака, и т. д.
...
Таким образом, когда Маргатет Мид писала свой эпохальный труд, в частности, что "У жителей Самоа продолжительность интимного союза измеряется днями, в лучшем случае неделями, а истории о 'верности до гроба' неизменно вызывают насмешки", или что "Все интересы самоанской девушки направлены исключительно на сексуальные похождения", она лгала, лгала осознанно и целенаправленно. Дерек Фримэн разценивает эту ложь хуже фальсификации "Пилтдаунского человека"...
Разумеется, в результате этой проверки научное сообщество выступило на стороне уже созданного символа веры, а никак не на стороне неудобного исследователя:
Именно Фриман стал в последующие годы мишенью многочисленных нападок, тогда как репутация Мид лишь слегка пошатнулась. Современное общество слишком многое поставило на карту воспитания, и сдвиг равновесия в сторону природы, биологии, повергает его в замешательство и панику.
А все дело в том, что основная идея, в подтверждение которой Мид собирала свои "факты", является мэйнстримом левой идеологии с середины 19 века. Это идея о "добром дикаре" и "потерянном рае", из которого человека выгнали "волчьи законы капитализма". В точности та же самая идея - возврата к идеалам первобытного, бесклассового общества, - вдохновляла и другого знаменитого (в определенных кругах) исследователя - Юрия Семенова.
...историческая реальность первобытного общества с его первобытным коммунализмом необходима как доказательство осуществимости коммунистических общественных отношений без классов и государства. - так описывает Э.Гелнер в своей посвященной модели Семенова статье стоявшую перед коммунистической этнологией задачу. Разумеется, задача была решена:
Совершенно независимо от того, верна или неверна моя теория социогенеза, существование коммунизма в прошлом человечества есть факт, который совершенно твердо установлен и никогда не будет опровергнут.
У всех народов, находившихся на самых ранних ступенях развития, добытая пища всегда в конечном счете распределялась между членами общины совершенно независимо от того, участвовали они в ее добывании или не участвовали.
Коммунизм есть научный факт, и баста. Однако возникает вопрос: а точно ли распределение пищи в примитивных обществах уравнительное? Где можно ознакомиться с первичными наблюдениями?
Сам Семенов приводит следующие данные:
например, И. Шапера, характеризуя общественные отношения у бушменов, подчеркивал, что "пища, животная и растительная, и вода являются частной собственностью и принадлежат человеку, который добыл их". Казалось бы, точка зрения исследователя ясна: ни о каком коммунизме у бушменов говорить не приходится. Но буквально тут же И. Шапера добавляет, что "от каждого, кто имеет пищу, однако ожидают, что он даст ее тому, кто ее не имеет"...
То же самое, почти слово в слово пишет А. Р. Рэдклифф-Браун в своей монографии о туземцах Андаманских островов. Он тоже начинает с решительного утверждения, что "вся пища есть частная собственность и принадлежит мужчине или женщине, которые добыли ее". Однако он тут же добавляет, что "от каждого, кто имеет пищу, ожидают, что он даст тому, у кого ее нет" и "результатом этого обычая является то, что практически вся добываемая пища поровну распределяется по лагерю"
Когда два автора, описывая две разных экспедиции, вдруг начинают писать слово в слово, у меня возникает закономерное подозрение: а не цитирует ли один из них другого? Это как с изобретателем пороха Бертольдом Шварцом, "планом Даллеса", высказыванием Черчилля про Сталина, соху и атомную бомбу, и прочими бесчисленными фальсификатами: будучи однажды запущенной в обращение, фраза начинает жить самостоятельной жизнью, и потихоньку становится аргументом.
Книга Рэдклиффа-Брауна "The Andaman Islanders" вышла в 1922, книга Шаперы "The Khoisan Peoples of South Africa" - в 1930. Учитывая, что Рэдклифф-Браун считается классиком этнологии, трудно поверить, что Шапера не был знаком с таким первоисточником. А нет ли у нас какой-нибудь более свежей информации о распределении пищи? Вот что пишет другой выдающийся российский антрополог, многолетний оппонент Семенова, Владимир Кабо:
К сожалению, наши источники почти не дают ясных или недвусмысленных указаний на характер распределения у тасманийцев. По-видимому, то, что человек добывал личным трудом, принадлежало ему и его семье. Животное, убитое одним охотником, принадлежало ему одному. Однако часть своей охотничьей добычи охотник отдавал, как мы знаем, родителям невесты или жены, а часть поступала иногда в распоряжение вождя и других членов общины.
Монография (!) "Тасманийцы и тасманийская проблема", солидный ученый с многолетним стажем, и... никакой ясности с характером распределения. Прямо хоть сам отправляйся в Тасманию, являйся к костру и требуй себе законный, по мнению Семенова, кусок мяса. Вот только памятуя о судьбе Дерека Фримана, добром такая авантюра не кончится: если не съедят аборигены, то уж точно сожрет с потрохами "научное сообщество".
Подведу неутешительные итоги. 1. "Факты", собираемые антропологами, с высокой вероятностью являются плодами их собственных убеждений и моделей (случай Мид). 2. "Факты", сообщаемые полевыми исследователями, часто допускают интерпретацию с точностью до наоборот (частная собственность, но полный коммунизм). 3. В отношении некоторых ключевых моментов жизни примитивных социумов у нас вообще нет никаких достоверных фактов.
Ну и о чем дискутировать в такой ситуации? Модель "первобытного коммунизма" никакими фактами не подкреплена, однако считается (в определенных кругах) общепринятой. Модель "иерархия доминирования сохраняются на протяжении всей эволюции социумов" подкрепляется столько раз, сколько раз с этими социумами сталкиваешься, - однако почему-то постоянно ставится под вопрос. Очень хочется обнаружить в глубокой древности "золотой век", "первобытный коммунизм", "благородного дикаря" и прочие разновидности сферических коней в вакууме?
А почему, собственно, хочется?
