Книга, читать которую без слез невозможно, написана по мотивам передачи, которую вела писательница.
Барто получала много писем от своих маленьких читателей и нередко вступала с ними в переписку. А с 1965 года письма стали ее главным делом и заботой. Каждый месяц в течение девяти лет Агния Львовна вела на радио программу по розыску пропавших во время войны детей. Вот когда огромный опыт и «чувство ребенка» сыграли действительно удивительную роль: Барто придумала способ искать людей, не используя официальных данных – лишь по воспоминаниям детства.
Такую программу, как «Найти человека», могла вести только Барто – «переводчица с детского». Она бралась за то, что было не по силам милиции и Красному Кресту. Выросшие дети, которых искали и которые сами разыскивали близких, часто не знали ни своего настоящего имени, ни имен родителей, ни даже места, где жили до войны. Все, что у них было – это обрывки детских воспоминаний: девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей; мальчик запомнил, как катался с братом на «калитке с музыкой»… Пес Джульбарс, папина голубая гимнастерка и кулек яблок, как петух клюнул между бровями – вот и все, что знали о своей прежней жизни военные дети. Для официальных поисков этого было мало, для Барто – достаточно.
В эфире «Маяка» она зачитывала отрывки из писем, коих за девять лет получила больше 40 тысяч. Иногда люди, уже отчаявшиеся за долгие годы поисков, находили друг друга после первой же передачи. Так, из десяти человек, чьи письма Агния Львовна однажды прочла, нашлись сразу семеро. Это было 13 числа: Барто, которая не была ни сентиментальной, ни суеверной, стала считать его счастливым. С тех пор передачи выходили 13 числа каждого месяца.
– Очень помогали обычные слушатели, неравнодушные. Был такой случай: женщина, которая потерялась ребенком, помнила, что жила в Ленинграде на улице, которая начиналась на букву «о» и рядом с домом были баня и магазин, – рассказывает Татьяна Щегляева. – Сколько ни бились, не могли найти такую улицу! Разыскали старого банщика, который знал все ленинградские бани… И в конце концов оказалось, что это улица Сердобольская – в ней много «о», которые девочке и запомнились. А однажды родные отыскали дочь, которая потерялась четырехмесячной – понятно, что никаких воспоминаний у нее быть не могло. Мать рассказала только то, что на плечике у ребенка была родинка, похожая на розочку. И это помогло: жители украинской деревни вспомнили, что у одной женщины есть родинка наподобие розочки и ее нашла во время войны местная жительница.
Семья Барто вольно или невольно включалась в работу. «Как-то прихожу домой, открываю дверь в кабинет мужа – против него сидит плачущая женщина, а он, отодвинув в сторону свои чертежи, мучительно пытается понять, кто потерялся, где, при каких обстоятельствах», – вспоминала сама Агния Львовна. Если она куда-то уезжала, дочь Татьяна фиксировала все, что происходило за время ее отсутствия. И даже няня, когда в дом приходили люди, спрашивала: «Воспоминания-то у тебя подходящие? А то не всё годится». Таких людей в семье называли «незнакомыми гостями». Они приезжали в Лаврушинский прямо с вокзалов, и многие счастливые встречи случились на глазах Агнии Львовны. За девять лет с ее помощью воссоединились 927 семей.
… Она умерла 1 апреля 1981 года в больнице, куда попала с инфарктом. С той весны прошло много лет, и многих, кто дружил или работал с Агнией Барто, уже нет. Но каждый год в день ее рождения в Лаврушинский по-прежнему съезжаются близкие ей люди и те, кому дорога «память детства».
Барто получала много писем от своих маленьких читателей и нередко вступала с ними в переписку. А с 1965 года письма стали ее главным делом и заботой. Каждый месяц в течение девяти лет Агния Львовна вела на радио программу по розыску пропавших во время войны детей. Вот когда огромный опыт и «чувство ребенка» сыграли действительно удивительную роль: Барто придумала способ искать людей, не используя официальных данных – лишь по воспоминаниям детства.
Такую программу, как «Найти человека», могла вести только Барто – «переводчица с детского». Она бралась за то, что было не по силам милиции и Красному Кресту. Выросшие дети, которых искали и которые сами разыскивали близких, часто не знали ни своего настоящего имени, ни имен родителей, ни даже места, где жили до войны. Все, что у них было – это обрывки детских воспоминаний: девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей; мальчик запомнил, как катался с братом на «калитке с музыкой»… Пес Джульбарс, папина голубая гимнастерка и кулек яблок, как петух клюнул между бровями – вот и все, что знали о своей прежней жизни военные дети. Для официальных поисков этого было мало, для Барто – достаточно.
В эфире «Маяка» она зачитывала отрывки из писем, коих за девять лет получила больше 40 тысяч. Иногда люди, уже отчаявшиеся за долгие годы поисков, находили друг друга после первой же передачи. Так, из десяти человек, чьи письма Агния Львовна однажды прочла, нашлись сразу семеро. Это было 13 числа: Барто, которая не была ни сентиментальной, ни суеверной, стала считать его счастливым. С тех пор передачи выходили 13 числа каждого месяца.
– Очень помогали обычные слушатели, неравнодушные. Был такой случай: женщина, которая потерялась ребенком, помнила, что жила в Ленинграде на улице, которая начиналась на букву «о» и рядом с домом были баня и магазин, – рассказывает Татьяна Щегляева. – Сколько ни бились, не могли найти такую улицу! Разыскали старого банщика, который знал все ленинградские бани… И в конце концов оказалось, что это улица Сердобольская – в ней много «о», которые девочке и запомнились. А однажды родные отыскали дочь, которая потерялась четырехмесячной – понятно, что никаких воспоминаний у нее быть не могло. Мать рассказала только то, что на плечике у ребенка была родинка, похожая на розочку. И это помогло: жители украинской деревни вспомнили, что у одной женщины есть родинка наподобие розочки и ее нашла во время войны местная жительница.
Семья Барто вольно или невольно включалась в работу. «Как-то прихожу домой, открываю дверь в кабинет мужа – против него сидит плачущая женщина, а он, отодвинув в сторону свои чертежи, мучительно пытается понять, кто потерялся, где, при каких обстоятельствах», – вспоминала сама Агния Львовна. Если она куда-то уезжала, дочь Татьяна фиксировала все, что происходило за время ее отсутствия. И даже няня, когда в дом приходили люди, спрашивала: «Воспоминания-то у тебя подходящие? А то не всё годится». Таких людей в семье называли «незнакомыми гостями». Они приезжали в Лаврушинский прямо с вокзалов, и многие счастливые встречи случились на глазах Агнии Львовны. За девять лет с ее помощью воссоединились 927 семей.
… Она умерла 1 апреля 1981 года в больнице, куда попала с инфарктом. С той весны прошло много лет, и многих, кто дружил или работал с Агнией Барто, уже нет. Но каждый год в день ее рождения в Лаврушинский по-прежнему съезжаются близкие ей люди и те, кому дорога «память детства».
