И снова здравствуйте. Все мы слышали о легендарном восточном гостеприимстве, и сейчас я расскажу вам о своём личном опыте. Краток, как и прежде, не буду, так что настройтесь - я начинаю.
С тех пор, как я впервые выехал за пределы нашей страны, прошло всего три года, но как изменился мир в моих глазах. Он уже не представляется мне таким неведомым и бескрайним; мир стал для меня открытой картой с огромным, но всё-таки конечным количеством стран, городов и людей. Вместе с тем пришло и осознание того, что как бы я ни старался, моей жизни не хватит, чтобы побывать и почувствовать каждое место на планете. Остаётся лишь довольствоваться тем, на что хватит времени.
Три года назад, будучи в Южной Америке, я повстречал одного замечательного путешественника, гражданина Англии и Канады по имени Малкольм. Тогда я особо не владел ни одним иностранным языком, но мои убеждения о том, что люди способны понимать друг друга без всяческих слов, позволили нам продолжить общение за пределами той поездки. Совсем недавно он поведал мне об одной иранской семье, с которой он много лет назад лично познакомился во время одного из своих путешествий в Персидском заливе, и чтобы потренировать мой разговорный английский, дал мне контакты некой девушки Элахе́ из этой многодетной семьи (совсем как моей собственной), которая четыре года изучала английский и превосходно на нём говорила. Общение с ней у меня как-то сразу заладилось, и практически в один из первых наших разговоров мне было предложено приехать к ним в гости. Знаю, это было лишь проявление вежливости, «тароф» (تعارف), которое вовсе не подразумевало моего немедленного реагирования. Да и вообще, мысль о поездке в Иран никогда прежде не приходила мне в голову, но я подумал – почему бы и нет? Каюсь, на тот момент об Иране я не знал ничего, кроме того, что:
а) столица Ирана – Тегеран;
б) Иран и Ирак – разные страны;
в) Иран иногда по-старинке называют Персией;
г) с 80-ых у Ирана как-то не задались отношения с США и рядом стран Европы.
Однако быстро пройденный инструктаж на Википедии позволил мне в дальнейшем ловко парировать необоснованные выпады в сторону Ирана и моей странной идеи туда поехать.
Первым печальным известием на моём пути было наличие жестковатого визового режима. Подача документов производится только в трёх городах – Москве, Казани или Астрахани, где крайне желательно личное присутствие. Стоимость также не прибавила радости: 2400р. – разовая виза на 30 дней, 3600р. – срочная. Добавьте сюда путь до консульства в Москве и обратно (срок изготовления визы может растянуться на неделю), потом снова в Москву (личное получение визы обязательно), затем недешёвый перелёт до Ирана (как вы догадываетесь, чартеры и скидочные билеты туда не предлагаются по причине отсутствия должного спроса). Если бы мне пришлось ещё и селиться в отеле (а они там по той же причине не отличаются низкой ценой) – эта поездка могла бы превратиться в настоящее разорение. Благо, Элахе́ взяла на себя оформление приглашения на мою душу, поэтому в страховках и бронях отелей необходимость отпала. Место моего проживания окончательно так и не было определено, так как Элахе была незамужней и из религиозной семьи, из-за чего своему отцу о моём приезде рассказать побоялась.
Спустя две недели я получил своё приглашение прямиком из Ирана и референс визы, необходимый для её оформления. Сайт консульства Ирана был с лёгкостью найден в интернете, но ссылка «iranembassy . ru» попросту не работала. После звонка в Москву (благо номер телефона был верным) я узнал, что сайт уже давно переехал на «moscow . mfa . ir», о чём в поисковых системах нет ни одного упоминания, а потом я и вовсе понял, что продвинуться в плане оформления визы он мне не поможет (там элементарно нет даже анкеты!). Снова звонки в Москву, снова неоднозначные сведения о сроке изготовления визы, а до отпуска – всего неделя. Нужно было что-то делать. Предварительно договорившись о своем визите, я отправился в Москву (1000км) со всем необходимыми документами. Там мне порекомендовали сделать срочную визу, которая по имевшимся у меня сведениям готовится в течение одного дня. Оставаться в Москве на целый день в мои планы не входило – это и недёшево, и на работе убытки (отпуск ещё не начался). К тому же перелёт в Иран предполагался именно из Москвы, и визу забрать я мог в день вылета. К счастью ли, или к расстройству – визу мне выдачи всего через полтора часа после подачи документов, так что в этот же день я уже подбирал авиабилеты до Шира́за и обратно. Выбор стоял между Украинскими (14000р. через Киев) и Турецкими (22000р. через Стамбул) Авиалиниями. В условиях военного конфликта жадность не победила.
В Шира́з (شیراز) я прилетел поздно ночью; кажется, наш самолёт был единственным в этом аэропорту за последние пару часов. Несмотря на это, паспортный контроль был ужасно долгим, затем досмотр вещей (что нетипично по прилёту) и встреча. Чтобы вы представляли себе долгожданную встречу с людьми, к которым вы добирались почти сутки – это улыбка и скромные рукопожатия через чадру (публичные проявления радости и чувств запрещены законом).
Это были Элахе́, её брат Ахма́д и их Маман (именно это слово в персидском используется для обозначения мамы). Но лишь только мы сели в машину, я понял, как они на самом деле рады меня видеть. Меня буквально засыпали вопросами, а Элахе еле успевала их переводить. Улицы были невероятно пусты – ни человека, ни машины вокруг, лишь многочисленные указатели дорожных работ неподвижно стояли возле дороги.
- Я слышал, у вас тут даже метро есть, – говорю я как бы со знанием города, ведь накануне я изучал карты гугла, где чётко была указана пара веток подземки. Ахмад заулыбался, между тем развернув машину в противоположном направлении из-за вновь преграждённой дороги.
- Видишь эти ремонтные работы? - говорит Элахе. - Они продолжаются здесь уже много лет. Это и есть наше метро.
Я наивно приподнял голову и попытался заглянуть в один из котлованов. Но кроме слегка вырытой земли, там, кажется, ничего не было. Вот так – метро на картах гугла есть, а в реальности нет.
Проживать мне было предложено в доме Пуя́на и Эльха́м – сестры Элахе́. Было около четырех ночи, но ложиться спать, похоже, никто не собирался – мой приезд был тут настоящим событием. С первых же минут я ощутил свою важность в этом доме. За шумной беседой дело близилось к рассвету и меня после суток в пути просто вырубило. Должен признаться, это одно из самых прекрасных ощущений на свете – чувство, когда просыпаешься в непривычном для себя месте и с ужасом понимаешь, куда тебя занесло. - Гуз мо́рнинг! – прокричал Пуян. – Хуби́? (Как дела?) - Чи-чи? (Что-что?) – охрипшим голосом из комнаты спрашиваю я, подозревая, что в той фразе было что-то неладное – по комнате прошёлся смех. - Álexie, don’t listen him! (Алекси, не слушай его!) – вмешивается Элахе. – He is very impolite boy! (Он очень некультурный малый!) Позднее я всё-таки узнал, что значило слово «гуз», казалось бы, в таком знакомом словосочетании. Я сразу говорил, что эта семья – то что надо!
Первым делом мы отправились на базар Ваки́ль (بازار وکیل) – место, как и любой другой рынок Ирана, историческое – ощущение, что все города здесь с древних времён росли вокруг базаров. Поехать решили на такси, пойманном на дороге. И это вовсе не роскошный вид перемещения, как вы возможно подумали. Едет себе машина с кучей людей внутри, а ты с обочины в нужный момент выкрикиваешь географическое название, на что таксист может либо остановиться, либо прибавить газу. Автомобили национальные – Saipa и Samand, эксклюзивным дизайном и комфортом не отличаются. - Самое главное, – предупреждает Элахе́. – Не пытайся поймать машину поднятым большим пальцем. Могут и задавить.
Поднятый большой палец в Иране является жестом неприличным и приравнивается к выставленному среднему пальцу.
Да тут без большого пальца бы не задавили. Типичный азиатский дорожный хаос. Светофор? Зебра? Сплошные? Не нагружайте себе голову, а лучше смелее лавируйте между машинами, иначе вы никогда не перейдёте дорогу.
Итак, 2 тысячи тома́нов за двоих (≈20 руб.), и мы на рынке. Базары Ирана – это своеобразные памятники архитектуры, по сей день используемые по прямому назначению. Они похожи друг на друга – огромные коридоры, по большей части перекрытые арочными крышами и тентами, каменная и кирпичная кладка, массивные деревянные двери, которые словно отправляют вас в далёкое прошлое.
Между прочим, Иран ведёт собственное летоисчисление, которое, несмотря на арабские корни, отличается от традиционного исламского – оно основывается на солнечном календаре, а потому праздники не скачут от года к году. На момент поездки это был 1393-ий год. Новый Год (Новруз, نوروز) отмечается в день весеннего равноденствия. Наш же календарь им глубоко по боку.
Так что и в прямом, и в переносном смысле – я действительно попал в прошлое. Как человек, периодически берущий в руки карандаши и кисти, я не мог пройти мимо лавок народного творчества, просил Элахе останавливаться чуть-ли не каждую минуту. Клянусь вам, в жизни не видел такой тонкой ручной работы. Будь то расписанные в оттенках синего медные сосуды и тарелки – минакари (میناکاری) или шкатулки из дерева, изящно украшенные восточными орнаментами – хатам(خاتم), нарды выстеленные чешуйками перловицы или знаменитые на весь мир персидские ковры. Я мог часами рассматривать их и только разводить руками. Есть одна иранская поговорка – «искусство – иранцам, и точка» (هنر نزد ایرانیان است و بس). Без преувеличения, я с этим полностью согласен.
Но надо сказать, иначе дело обстоит с ювелирными украшениями. Должно быть, здесь ценят драгоценный материал сам по себе, нежели то, что из него делают. Все эти украшения, не спорю, по-своему привлекательны и очень идут восточным женщинам и мужчинам, но по западным меркам это жуткая безвкусица (конечно, речь идёт не обо всём ассортименте, а о наиболее любимом среди местных). Только представьте себе здоровенное золотое кольцо, скрученное из прутка плоскогубцами, на которое напаяли пару шматк.. узоров из золота и сверху ботинком вдавили настоящий нешлифованный алмаз диаметром 8 миллиметров…
От рынка мы проследовали к мечети Ваки́ль с её великолепными колонными залами. Напомню, это был мой первый день в Иране, и всё увиденное настолько меня впечатляло, что я просто не мог поверить в то, что я видел. Вход в историческую часть мечети платный, но Элахе никогда в таких местах не платила – она представлялась гидом и её спокойно пропускали.
Утром следующего дня мы поехали в Хафезие – сад и мавзолей одного из великих персидских поэтов – Хафе́за (حافظ). Место это довольно популярное и совсем не мрачное – посреди роскошного сада стоит беседка, в центре которой расписной каменный гроб Хафеза. Между прочим, так и по сей день хоронят в Иране. Жизнь этого поэта 14-го века, которого в действительности звали Мохаммад Шамс ад-Дин (محمد شمس الدین), обросла множеством легенд, самая знаменитая из которых касается довольно известных строк:
اگر آن ترک شیرازی به دست ارد دل مارا
به خال هندویش بخشم سمرقند و بخارارا
Когда красавицу Шираза своей любимой изберу,
За родинку её отдам и Самарканд, и Бухару.
(почти дословный перевод).
Тимур Тамерлан, услышав это, хотел наказать поэта за нахальное расточительство, но когда тот показал правителю, в какой нищете он живёт и сказал, что к этому привела его щедрость, Тимур оценил остроумие и отпустил Хафеза.
Следующим местом моего паломничества стал сад Джахан Нама (باغ جهان نما), что в пяти минутах ходьбы от Хафезие. Выгодно он ничем среди других не выделяется, но сказать вам, что зря потратите время – язык не повернётся. Вот такой он, Шираз – сплошная история и сады с историей, так что никуда плевать не стоит.
Ближе к вечеру назревало веселье – когда мы вернулись с прогулки по городу, дома нас ждали Хами́д и Мохамма́д – братья Элахе, которые к нашему приходу уже зарядили кальян и разлили по рюмкам коньяк (так они называли самодельный винный спирт) и пиво. Ой, что-то я совсем забыл, в Иране ведь сухой закон; и разлили они по бокалам воду и чай, и мы с громкими возгласами «нуш!» («дерябнем!») выпили воды не закусывая, а женщины с чая пустились в пляс.
Вот только я настроился провести без этого хоть один отпуск, даже в самолёте отказался от турецкого вина, но не тут-то было. Я хорошо помню этот день, каким словам меня учили, как Маман, еле сдерживаясь от смеха во время очередной шутки, стойко продолжала совершать намаз, как мы с Мохмадом изрисовали себе руки (он написал себе «Россия», я написал «Иран») и поклялись не смывать, как побрили Пуяну ногу моим станком. Утром все так и чувствовали бодрость после вчерашнего чая. Ну а мы с Элахе отправились дальше осваивать Шираз.
На сей день я предложил опробовать местные автобусы. Для проезда местные используют специальные многоразовые карты, а если наличными – тостоимость проезда всего 300 тома́нов (3 руб.).
Итак, настало время рассказать вам о деньгах Ирана. Официальной денежной единицей является иранский риа́л (ریال) и его сотая часть – динар. Все цены измеряются в десятках и сотнях тысяч риалов, так что увидеть в жизни хоть один динар не представляется возможным (самая мелкая найденная мной монета составляла 250 риалов). Но весь валютный ужас скрывался в другом. Наряду с иранским риалом, как вы уже поняли, в стране существует иная денежная единица – тома́н (تومان). Она не является официальной, её нет в бумажном виде и существует она только на словах, что не мешает ей быть основной счётной единицей (то есть начиная от ларька с шаурмой и заканчивая гипермаркетом – цены везде называют только в томанах). Для того, чтобы расплатиться, нужно мысленно умножить названную цену на 10 и отсчитать такое количество риалов. Пересчёт денег через доллар и риал вызывал настоящий хаос в голове, поэтому для себя я условно округлил числа и принял, что один рубль равен одной тысяче риалов или ста томанам. С этого момента жизнь в Иране для меня стала значительно легче. Другая вещь, которая сразу бросается в глаза - это ужасное состояние денежных купюр. Такие драные и исписанные купюры в России нигде кроме банка не примут, но в Иране это вообще никого не смущает.
Следующий сад, на который пал наш выбор – Наранджеста́н (نارنجستان), или Апельсиновый Сад. Собственно, апельсины растут по городу всюду, поэтому главной особенностью этого места были вовсе не апельсины, а дворец, снаружи украшенный рельефами в духе древней Персии (львы, быки и бородатые воины), а внутри едва ли не целиком отделанный кусочками зеркал и витражами.
Далее пешком мы дошли до мечети Насир аль-Мольк (نصیر الملک), которая славится своими розовыми колонными залами с витражами. К сожалению, солнце было уже низко, когда мы туда пришли, а потому игру света на колоннах и коврах мечети наблюдать не удалось. К тому же она пребывала на реставрации, и это не добавляло ей красоты.
Следующим местом была крепость Карим-хана, которая с точки зрения исторических оборонных сооружений никакой ценности не имела. По пути купили себе палюдэ́ (پالوده) – ледяную вермишель из кукурузного крахмала и сиропа. Мозг отморозили окончательно, в довесок, дрожащими от холода руками купили ещё и прославленное ширазское мороженое с шафраном, и пошли греться у накалённых за весь день на солнце стен крепости. Четырёхугольная крепость, а вернее замаскированный под крепость дворец, имеет четыре башни по углам, одна из которых так покосилась, что её называют местной пизанской. Оформлены они в средневековом духе, а потому очень органично вписываются в город, как будто стоят тут уже много столетий. Внутренний двор был на реставрации (мне так продолжало везти всю поездку), и мы даже не стали заходить. Помнится мне, в одном из подобных мест (где – точно не помню) мы всё-таки заплатили за вход и потом долго возмущались, за что с нас взяли деньги? Но там хотя бы был музей восковых фигур, пусть и в ужасном состоянии (куклы были покрыты сантиметровым слоем пыли).
Ну и ещё один момент. За всё время пребывания мне так и не позволили поменять доллары на риалы и намеренно не пускали меня к менялам (в банках доллары не обменивали!). «Ты гость, я заплачу» - за всю поездку я сотню раз слышал эту фразу. Думаю, вы понимаете, что я не особо стремился тратить чужие деньги.
В этот вечер Ахма́д и его жена Хади́джэ предложили мне переночевать у них, так как с утра они собирались взять меня с собой на пикник в горы, а также пообещали свозить в Персеполь. Тут уж и не знаешь, кому отказать – Эльха́м, которая пригрозила закрыть дверь в день моего отъезда, чтобы я не успел на самолёт и остался у них, или Ахмаду, сын которого, Мехди́, не отходил от меня ни на минуту и говорил, что хочет вырасти и стать путешественником, как я.
Итак, утром с семьёй Ахмада мы отправились на Баба Кухи́ (باباکوهی), одноименную с известным поэтом-отшельником гору, что находится с восточной стороны Шираза. На небольшой площадке возле мечети на горе мы оставили женщин, облачённых в суровые для такой погоды одеяния, а сами двинулись наверх. Пешеходная дорога с набором высоты становилась уже, люди и вовсе исчезли. Растительность на горе была скудной, в основном небольшие засохшие кустарники и хвойные деревья. Зато впервые вживую увидел эвкалипт – радовался как ребенок. Я стоял на одной из вершин, вдыхая свежий воздух, и вдруг понимал, что где-то на задворках моей души живёт моя невероятная любовь к горам, даже таким безжизненным как эта – пейзажи всё равно захватывали дух. Гора была усыпана мелкими пещерами, и в какой из них жил и умер знаменитый поэт – узнать не удалось.
Когда мы спустились с горы, Ахмад повёз нас в Персеполь, что примерно в 50 километрах от Шираза. Мои друзья хорошо подготовились – взяли с собой газовую плитку, кучу еды и покрывала, и когда мы прибыли на место, они ловко расположились в парке неподалёку от входа в древний город (собственно, кроме меня и Элахе никто заходить туда не собирался). Мне же было не до еды – время шло, а Персеполь так и манил меня из-за сосен, и каждая минута вне этого знаменитого места была для меня настоящей потерей. Рис с шашлыком наконец был доеден, и мы с Элахе выдвинулись в древнее сердце могущественной империи, заплатив за вход символические 15 тысяч и 2 тысячи томанов соответственно национальности. А теперь по порядку.
Персеполь – древний город, дворцовый комплекс, который был построен две с половиной тысячи лет назад под началом великих правителей Персии и некоторое время пребывал столицей Персии и Египта – процветание этого города как раз пришлось на его завоевание. Цари Персии – Дарий I, Ксеркс I, Артаксеркс I – известны ещё и как египетские фараоны. Так что внешнее сходство Персеполя с древнеегипетскими руинами – это отнюдь не совпадение. Конечно же, сейчас это всего лишь аттракцион, который яро охраняется государством, из-за чего вход в некоторые дворцы и в гробницы запрещён, полы всюду застелены досками, а дороги для туристов ограждены стеклянным щитами. Поговаривают, что так поступили после свержения шаха в 1979 году, который закатывал в Персеполе массовые гулянья и любезно раздавал запчасти города всем желающим.
Древний город находится на возвышении, подняться на которое можно по очень пологой парадной лестнице (использовать ступеньки для подъёма повозок мне кажется стрёмной идеей, но говорят, что это было именно так). Первое, что встречается на пути после неё – это пропильон – парадный вход с двумя громадными бородатыми быками по бокам. До чего же печальна судьба великих и могучих государств, каким когда-то была Персия. Сегодня ты великий правитель половины мира, а завтра – от тебя остались одни руины, которые дают лишь слабое представление, как прекрасны и величественны когда-то были эти места.
- Я никогда здесь раньше не была, - призналась мне Элахе. - Мне стыдно, что я не могу особо ничего рассказать об этом месте. Но я буду переводить тебе всё, что увижу.
Действительно, её помощи и небольшого знания английского было достаточно, чтобы узнать большую часть информации об этих местах. Собственно, всё остальное было утрачено во время падения города от рук Александра Македонского, который в пьяном угаре с криками «вы мне ещё за Акрополь ответите» (шутки ли, но именно так гласит легенда) собственноручно сжёг дворцы и рукописи. Сейчас у многих барельефов и статуй стоят таблички с неоднозначным мнением о том, кто изображён и что он тут делал.
Современная история зачастую оперирует понятиями греческих историков того времени, когда городам и людям давали свои собственные имена, порой абсолютно не похожие и даже не созвучные исконным. Так, Персеполь в оригинале называется Тахтэ Джамшид (تخت جمشید), царь Ксеркс – Хшаярша (خشایارشا), царь Дарий – Дараявуш (داریوش), Артаксеркс – Артахшаса, Египет – Миср ( مصر ), ну и так далее.
Я всегда с трепетом относился к древности, а тут, ощущая это место всеми частями тела, я не мог равнодушно обойти стороной ни один камень. Вот те мужики с кучерявой бородой и ёлками из учебников по истории, вот дворец, где жил сам Ксеркс. Так, а ну перестаньте представлять себе того загорелого лысого пирсингованного душного красавца из фильма «300 спартанцев»! Просто съёмочная группа вместо изучения истории пошла на стриптиз-постановку о Персии.
Помимо дворцов в сотне метрах от города расположены две гробницы, входы в которые высечены в скале в виде крестов. Чьи это гробницы – сейчас можно только гадать. Дело в том, что в десяти километрах к северу находится некрополь – Нагшэ Ростам (نقش رستم), где покоится ещё несколько царей, имевших отношение к Персеполю, которые также доподлинно не опознаны. Жаль, что не довелось побывать там, но Персеполь стоил того, чтобы уделить ему оставшиеся полдня.
Уже почти стемнело, когда по громкой связи было объявлено о закрытии комплекса. Особенно глухих, а может и просто оглушённых увиденным туристов, по всему Персеполю выпроваживали охранники.
Кемпинг Ахмада мы быстро нашли по костру из сосновых шишек и поехали в Шираз. По пути было предложено заехать в одно кафе, где делали по их мнению лучшую шаурму. Забавно, но несмотря на одинаковое написание этого слова в арабском и персидском, в силу фонетических особенностей арабы называют её «шауарма», а персы «шаверма». Не правда ли напоминает Москву и Питер? В каждой стране, что я посетил, была шаурма (она же «туркиш кебаб»), и где бы я её ни пробовал, меня не оставляла мысль – лучше отечественной шаурмы, нашей, что крутят у вас возле дома, нет нигде! Объективно, главный недостаток зарубежной – перебор с маслом.
Как бы ни поразил моё сердце Шираз, у меня был свой маршрут, который нужно было продолжать. Следующим пунктом был город Язд, что находится в трёхстах километрах к северо-востоку от Шираза. На автовокзале Карандиш (کاراندیش) я купил билет за 17 тысяч томанов (170 руб.).
На автовокзалах Ирана обычно расположены офисы нескольких транспортных компаний, таких как Хамсафар ( همسفر ), Сити Пейма (صیتی پیما ), Роял Сафар (رویال سفر), Леван Нур (لوان نور), билеты стоят недорого, предлагают два типа перемещения – обычный и VIP , которые отличаются автобусом и наличием питания во втором случае. Разница в цене несущественная, так что я всегда выбирал VIP .
Откуда я взял деньги? Перед отъездом Пуян всё-же разменял мне доллары на риалы, а когда я пытался засунуть ещё денег им под ковёр в качестве вознаграждения – на меня очень строго посмотрели – такие благодарности здесь не пройдут.
Спасибо. Интересно, жду продолжения. Я с Ираном визуально "знаком" только тем, что как-то пролетал в ясный день над их территорией и мне понравились заснеженные горы на берегу Каспия. А Иран должен быть интересной страной с богатой историей, так что ждем свидетельств очевидца.
Как и планировалось, в Язд (یزد) я приехал рано утром. Первое, что я должен был сделать – это обзавестись картой и узнать своё местоположение.
- Беба́хшид, нагшэ дари́д? (Извините, у Вас есть карта?) – спрашиваю я на стойке информации; дали бесплатно. - Бегу́, ко́джа асти́м? (Скажите, где мы находимся?)
Мужчина любезно указал на автовокзал на краю карты, и я с довольным лицом пошёл покупать воду. Захожу в вокзальный магазинчик в надежде ещё повеселить местных своим персидским.
- Соб-бэхэ́йр! Ман аб ми́хам. (Доброе утро! Я хочу воды.)
- Бозо́рг? Куче́к? (Большую? Маленькую?)
- Лотфа́н, бозо́рг. (Большую, пожалуйста .)
- Two thousand toman. (Две тысячи томанов.) – называет цену на английском. И где же я прокололся?
Нужно сказать, что в Иране почти везде можно обойтись английским, хоть и процент говорящих на нём там крайне мал. Даже если вокруг не найдётся ни одного знающего английский – всё равно будут пытаться понять и помогут. Но я всё же рекомендую вам хоть немного использовать местный язык. Попытки и стремление говорить на персидском непременно сделают вас главным событием на любой улице города.
Персидский язык, он же фарси́ (فارسی), несмотря на графическую схожесть с арабским, отличается от него алфавитом, фонетикой, начертанием букв, а если говорить о грамматике и словах – то это совершенно другой язык, имеющий разве что пару общих слов с арабским.
Интересным показался тот факт, что персидский язык часто перекликается с европейскими, например:
«нара́нджа» - исп. «наранха»,
«алема́н» - исп. «алеман»,
«дохта́р» - нем. «тохтер»,
«барада́р» - англ. «брадэр».
И пусть вас не удивят такие персидские слова, как «лаваш», «щарба́т», «хальвэ́» (кстати, наши щербет и халва ничего общего с персидскими не имеют, это типичный случай ошибочного перевода), «киш-миш», «п(е)лов», но что вы скажете на «душ», «макаро́ни», «чай», «оливье́», «туале́т», «колба́са» и «самова́р»?
.
Пешком от автовокзала я дошёл до ближайшей дорожной развилки (около 2 км), где увидел несколько школьников, стоящих на остановке.
- Сала́м! Чету́р митона́м бэ масдже́дэ Джамэ́ миая́м? (Привет, как добраться до мечети Джамэ?) – обратился я к одному модно одетому и причёсанному мальчику.
- Ман мирава́м бэ анджа́, би́я ба ман (Я как раз еду туда, поехали со мной) – отвечает он мне удивлённо. Видно, что иностранец в этом месте – огромная редкость.
Когда подъехал автобус, Мохаммад (так звали этого парня) любезно заплатил за мой проезд карточкой. Автобус постепенно наполнялся учащимися школ, я же явно привлекал их внимание, и разговоры вокруг раздавались словами «иностранец», «немец» и т.п.
Подавляющее большинство туристов в Иране – немцы. Видели бы вы этих бедолаг, быстро перебирающих ногами по узким улочкам Язда и озирающихся по сторонам, будто их вот-вот пырнут ножом. Нет, уважаемые, с таким настроем приезжать в эту страну нельзя.
Сошёл на остановке возле мечети Эми́р Чахма́к (امیر چخماق). Красивые виды вновь были омрачены реставрационными работами, хотя и при этом мечеть сохраняла своё великолепие – два высоченных минарета возвышались над фасадом с тремя рядами арок. Рядом на площади стоят огромные деревянные носилки, метров 10 высотой, использовавшиеся на поминальной процессии третьего из двенадцати шиитских имамов – Хосейна, внука пророка Мохаммада. Этот ежегодный траур в честь его мученичества, называемый днём Ашура, славится своей жёсткостью – некоторые люди даже боятся выходить из домов, когда особо религиозные мусульмане, громко шествуя по улицам, скандируют, рыдают и избивают себя плетьми и цепями до крови. Мой приезд в Иран состоялся через полмесяца после таких шествий, о чём свидетельствовали развешанные повсюду траурные ленты с именем имама.
Здесь, у мечети Эмир Чакмак я встретил местного пожилого мужчину по имени Хами́д, который вызвался провести мне экскурсию по узким улицам глиняного города. Они и есть та самая невероятная часть Язда, ради которой стоит туда приехать. Ощущение – будто попал на другую планету, прямо какой-то Татуин из «Звёздных Войн» - кирпичные конгломераты домов и улиц, покрытые глиной и местами перекрытые глиняными куполами. Для древнего города, расположенного посреди пустыни в одном из самых жарких районов страны, он был неплохо спроектирован – изобретательность зодчих просто удивляет. Так, в Язде построены вентиляционные башни – «бадги́ры» (بادگیر), снабжающие свежим воздухом жилые комплексы, а также подземные водоканалы, являющиеся здесь единственным источником воды, которые практически никогда не пересыхают.
Хамид ловко вывел меня из лабиринта к какой-то гостинице и посоветовал в ней остановиться, я же не планировал оставаться в Язде на ночлег, хотя, глядя на этот невероятный сказочный город, всерьёз призадумался.
- Спасибо, но мне не нужна гостиница, - останавливаю я Хамида.
- Нет? Тогда приглашаю тебя в свой дом. Идём со мной.
Каким же я был дураком, что отказался. Меня по сей день терзает мысль о том, что я мог увидеть, как они живут изнутри, но не сделал этого, следуя своему дурацкому маршруту.
- Мотшакера́м, Хами́д. Шома́ хе́йли мехрабуни́д. Ман Язд-ра дуст дара́м! (Спасибо, Хамид, Вы очень добры. Я обожаю Язд).
- Язд хам Алексей-ра дуст дари́м! (Язд тоже любит Алексея!) – отвечает он мне, целуя в щеки.
Снова жители Ирана растрогали меня прямо до слёз. И как можно бояться приехать сюда? Я могу тысячу раз рассказать об этом, но пока вы сами не проникнитесь атмосферой той искренней доброты, будто вы тут всем близкий родственник – вы вряд ли меня поймёте.
Пешком я дошёл до старинной мечети Джамэ (مسجد جامع) – её голубые минареты видны практически с любой точки города и считаются самыми высокими в Иране. По пути заглянул в местную закусочную, где седой старик виртуозно накидывал на шампур мясо, печень и помидоры. Одна небольшая порция шашлыка из баранины стоила 100 томанов (или 1 рубль!!!), но до чего же вкусна она была.
Затем по тому же сказочному глиняному городу, следуя указателям, я вышел к небольшой площади среди лабиринта. Это место называют Тюрьмой Александра (زندان اسكندر), которая на сегодняшний день является отчасти мечетью, отчасти творческой мастерской. Здесь можно встретить замечательных людей, которые обычно остаются за кадром. Так, мне довелось пообщаться с мастерами-художниками, с радостью показывавшими мне то, как они делают витражи, пишут картины, ткут ковры, отливают разноцветные фигурки и изделия из стекла, раскрашивают шёлковые ткани (говорят, что шёлк из Язда особо ценится, и о нём писал сам Марко Поло). Все их работы, сделанные практически при вас, можно купить по довольно низкой цене. Не буду кривить душой, качество изделий здесь может быть несколько хуже, чем в других городах, например в Ширазе, а людей, работающих здесь, называют не мастерами, а учениками. Дело в том, что Язд из-за своего неудобного расположения, почти не подвергался вооружённым атакам, и молодые ученики с других городов перебирались сюда.
Кстати, благодаря непокорности, в Язде можно встретить много зороастрийцев – последователей иной религии, которые официально существуют в стране наряду с мусульманами. Некогда они подвергались серьёзным гонениям со стороны исламистов (ведь зороастризм – это язычество и староверие), но сегодня гордо носят на себе символику – фаравахар ( فروهر ), и, насколько мне известно, исламские законы на них не распространяются.
Что удивительно, даже в этой старой, казалось, богом забытой глиняной части города, повсюду можно увидеть дворников, отчего улицы очень чистые и нигде не воняет. Здесь же, по улицам шириной в два-три метра и высотой, иной раз, меньше моего роста, виртуозно снуют автомобили, которые постоянно сигналят, предупреждая других водителей на перекрестках, а оторванные зеркала на машинах - это тут обычное дело.
Есть у Язда и более современная часть города с шумными автодорогами и торговыми центрами. Там, прогуливаясь мимо торговых палаток, я познакомился с владельцем магазина специй по имени Амин. Он почти не понимал английский, я с трудом понимал его персидский, но как же легко было общаться! В обеденный перерыв он отвёз меня на автовокзал, где я купил билеты до Исфаха́на за 17 тысяч томанов (170 руб.), ведь утром купить не получилось, так как кассы ещё не работали.
- Что ты будешь делать дальше? – спрашивает он меня, глядя на часы, которые показывали три дня. - Твой автобус в десять.
- Не знаю, есть предложения?
- Поехали со мной, поиграем в X-box, покурим кальян. А если ты подождёшь меня до конца рабочего дня, вечером я отвезу тебя на вокзал.
Идея мне сразу понравилась – не сидеть же на вокзале на отшибе семь часов. Так мы поехали с ним к цветочному магазину его друга – Мехди́, где весело порубились в FIFA и покурили кальян вплоть до конца обеденного перерыва; ребята оказались очень весёлыми.
Когда мы вернулись к магазину Амина, он посадил меня за кассу, напротив которой по телевизору показывали какой-то крупный футбольный матч, и все посетители магазина отныне обращались с вопросами о ценах именно ко мне. Не знаю, как можно высидеть на таком рабочем месте весь день, потому что уже через полчаса меня клонило ко сну. Чтобы вовсе не уснуть, я предпочёл ещё немного прогуляться городу. На другой стороне улицы находилась ещё одна мечеть, которую я сразу не заметил – Хазирэ́ (حظیره). Всё-таки есть что-то в них особенное. Я неверующий человек, но когда я оставался наедине с тонущей в закате мечетью – это несомненно воодушевляло. Есть и ещё одна отличная вещь в мечетях – бесплатный туалет. Где бы вы ни были, в любое время дня и ночи, малая нужда в Иране больше не застанет вас врасплох.
Также мне стало интересно посмотреть на подземный водоканал, в который по всему городу ведут многочисленные наклонные шахты. С трудом не без помощи одной афганской женщины (в городе много афганцев, легко узнаваемых по довольно грубым чертам лица) я нашёл один из входов, но на глубине метров 15 остановился – путь дальше был во тьме, не видно было даже ступеней. Затея была бесполезной.
Вновь вернувшись к магазину Амина, я почувствовал, что сон меня всё равно подкашивает, на что мой друг предложил отоспаться пару часов в его машине. Вот так запросто.
Если кто-нибудь будет в Язде, прошу заглянуть к нему (на фото слева) в один из первых магазинов по улице Имама (خیانان امام) от часовой башни Джамэ и передать огромный привет.
Как Амин и обещал, в десять вечера он отвез меня на автовокзал, дав мне в дорогу кучу еды. Язд снова покорил моё сердце, и теперь мне предстояло узнать, сможет ли Исфахан произвести на меня столь же яркое впечатление.
Автобус прибыл к автовокзалу Кавэ́ (کاوه) рано утром. Этот современный автовокзал находится на севере города, довольно далеко от центра. По уже знакомой мне схеме я купил карту Исфаха́на (اصفهان) и направился в сторону Восьми Райских Садов (Багэ Хашт Бехешт باغ هشت بهشت). Судя по картам, рядом должна была быть станция метро, однако иранский метрополитен снова меня подвел – здесь он тоже застыл в виде заброшенной стройки. На самом деле, я не особо расстроился, потому как решил проделать этот путь пешком, попутно согреваясь и осматривая современный город на предмет закусочных и гостиниц. Чем ближе я был к центру, тем больше Исфахан порабощал мой взгляд. Великолепные ухоженные улицы, стриженые кусты, фонтаны, старинные здания 16-17 века, органично вписавшиеся в современный образ города – всё это невольно замедляло мой шаг и приносило истинное удовольствие от прогулки. Мой путь до предполагаемого места будущей ночлежки – «Шад Хостел» (مهمانپذیر شاد), занял около часа. На часах было около десяти утра, но я всё же решил попробовать заселиться раньше стандартного чек-ина (check - in – «вписка»).
- Сколько у вас стоит комната? – спрашиваю я у мужчины, сидящего возле стойки на втором этаже.
- 50 тысяч томанов. (500 руб.) – отвечает он.
- Я могу заселиться раньше?
- Без проблем. – даёт мне ключи. – Можешь проверить комнату.
В номере с окнами на две стороны стояло три кровати, стол с телевизором, минибар, также был полноценный туалет и душ.
- Я буду жить один? Номер-то трёхместный. – говорю я удивленно.
- Да, никаких проблем.
Что ж, такое положение дел меня вполне устраивало. Теперь я хотел сделать то, о чём мечтал последние два дня – поспать, предусмотрительно поставив будильник на четыре дня.
Это место было выбрано мной не случайно и оправдало все надежды – наиболее интересные места Исфахана находились в пешей доступности. Чтобы посетить окрестности, я решил взять напрокат велосипед, благо их было в достатке в парке прямо через дорогу. Однако мои попытки не увенчались успехом, потому как им требовалась некая карта под залог, и я пошёл пешком на юг, в сторону реки Заянде (زاینده). Кстати, эта река – одна из гордостей Исфахана, так как лишь незначительному числу городов Ирана досталась хоть какая-то река. Заянде – одна из крупнейших рек страны, тем не менее полностью пересыхающая время от времени (на нынешних гугл-картах запечатлено именно такое состояние). К счастью, во время моего приезда она была как никогда полноводна.
Удивительно, но для такого крупного города я, как иностранец, был по-прежнему довольно неожиданным гостем на улицах. Многие махали мне рукой, кричали «Hello!», на что я безудержно улыбался и в ответ желал доброго дня по-персидски. Девушки застенчиво хихикали, мужчины жали мне руку, а мне это приносило огромную радость.
Я направился в сторону легендарного моста 17-го века – Си-о-сэ поль («Тридцать три моста», سی و سه پل), состоящего из тридцати трёх традиционных восточных арок. Несмотря на свои большие размеры (это самый крупный мост через реку Заяндэ), автомобильное движение по нему запрещено, что не может не радовать пешего туриста. По бокам моста находятся арочные галереи, в которых, свесив ноги, проводит время много людей. Я последовал их примеру, чтобы насладиться видом на город и свежестью реки, которая неторопливо лилась через арки моста. Оттуда сверху стало видно, что глубина реки не превышала и метра при ширине более двухсот. Чтобы сделать очередное знаменательное фото, я позвал проходящего мимо паренька, на что он любезно согласился, и после снимка у нас завязалась беседа.
- Аз коджи́? (Откуда ты?) – спрашивает меня.
- Аз ру́сиэ аста́м! (Я из России!) – как и прежде, гордо отвечаю я.
- Би́я ба ман. (Идём со мной.) – говорит он мне, на что я не возражаю и следую за ним к следующему пролёту. Парень начинает показывать мне фото на телефоне, что-то вроде «вот я в Таиланде, вот я в Дубай, вот я в Тегеране». Затем «вот моя подруга* в Таиланде, в Дубай, в Тегеране».
*Слово «друг» в персидском («дуст» دوست ), равно как в английском, беспристрастно к полу и может также означать «подруга».
Парень пролистывал фотки подруги, такой неплохой девчонки, которые постепенно перешли в более откровенные, и только я хотел сказать – «клёвая задница», как меня посетила странная мысль. «Да нет, это же Иран», - попытался я её прогнать. Но паренёк вдруг робко указал пальцем на себя.
- I am gay. (Я – гей.) – говорит он.
- Бебини́? (Видишь?) – показываю ему на кольцо на руке. – Занэ ман. (Моя жена.)
- О, беба́хши, беба́хши! (О, извини, извини!) – извиняется он и целует мне запястье.
- Ба́шэ, бэ салама́т. (Ничего, будь здоров.) – отвечаю я, улыбаясь. Что ж, это было интересно. Так я узнал, что в Иране есть геи, а также то, что могу зацепить даже бородатого мужика.
Впрочем, это был не единственный раз, когда я наблюдал гомосексуалистов в Иране. Так, в Исфахане я видел двух парней, шлёпающих друг друга по заднице, а также проявляющих вовсе недружеские чувства девушек в чадре. Думаю, причиной тому является пристальное внимание исламской культуры к взаимоотношениям между полами и полное отсутствие такого внимания в пределах конкретного пола.
Пройдя через мост, я проследовал к следующему пешеходному мосту Хаджу (پل خواجو). Масштабы его были куда меньше Си-о-сэ. Мне было ещё рано на другой берег, поэтому я просто неторопливо прогулялся по нему туда-обратно, затем через опрятный парк, где копошились дворники при практически полном отсутствии людей, вышел к следующему мосту и пересек реку. Здесь я познакомился с двумя исфаханскими девушками.
- Вы не поверите, кого я повстречал на мосту! – решил я поделиться с ними свежими эмоциями.
- О, это вовсе неудивительно. – спокойно мне ответили. – Это ведь Исфахан.
Как я понял, в данном контексте это означало что-то вроде нашего Питера как культурной богемной столицы. Так мы дошли до знаменитой (не для русского человека, естественно) площади Имама, где они практически передали меня местным торговцам. По пути я узнал, в каком невероятном городе я находился. Считается (с археологической точки зрения), что в тех местах люди обитали ещё в каменном веке, а это два миллиона лет назад! Моя впечатлительная натура была ещё более очарована этой площадью, когда я её увидел. Начинало темнеть и это лишь добавляло ей восточной красоты. Огромные бассейны с фонтанами в окружении персидской архитектуры в подсветке – здесь любые сомнения по поводу посещения Исфахана напрочь были развеяны.
- Salam! Could you make a picture of me? (Привет! Можешь сфоткать меня?) – обращаюсь я к девушке, сидящей у фонтана.
- Hi! Of course! By the way, my name is Ana. (Привет! Конечно! Кстати, меня зовут Ана.)
- They are my friends Pegah and Mahnaz. (Это мои подруги Пега и Махназ.) – показывает она на двух девушек рядом. – Where are you from? (Откуда ты?)
- Russia. Sorry girls, if I won’t remember your names, it’s sometimes hard. (Россия. Простите, девушки, если не запомню ваших имён, иногда это трудновато).
- Oh, it’s ok, but I think it’s easy. You have the same as my name. (О, не переживай, хотя я думаю это легко. У вас есть такое же имя как у меня.) – говорит она улыбаясь. – Aren’t you hurry? (Ты не торопишься?).
Так и раскрутили меня персидские девчонки на кофе. Было предложено засесть в ближайшей чайхане́ («ханэ́» - «дом» в сложных словах на персидском означает здание, помещение, соответственно «чайхана» это «чайная» или просто «кафе»). Ана училась в университете и мечтала стать учителем английского, а когда-нибудь и вовсе покинуть страну. Я пожелал ей удачи во всех её начинаниях, хотя такого слепого желания эмигрировать никогда не разделял. Когда я приготовил кошелёк для оплаты, тут же получил укоризненный взгляд Аны, но невзирая на это, со словами «Ещё за меня женщина не платила», протянул официанту сотню.
- Если ты не дашь мне заплатить, я на тебя обижусь. – грозно говорит мне она. – Ты гость, позволь мне заплатить.
Такой суровый иранский тароф. Даже официант предпочёл взять её сотню, а не мою.
Мне никак не хотелось завершать этот вечер, я сидел в центре площади у фонтана, ощущая его брызги, которые разбавляли сухой воздух, и просто любовался видами. Я видел закрытую на ремонт мечеть Имама, со мной снимали интервью на камеру, я попил чай у торговца коврами и услышал увлекательные истории о том, как их делают, и как настроения различных регионов отражаются на их рисунке (хотя попытки уговорить меня хоть на маленький коврик были сразу пресечены демонстрацией пустых карманов). В завершении вечера я купил большую курицу гриль за 8 тысяч томанов и пошёл спать.
Утром меня ожидала Огненная Гора (Атэшку́х آتش کوه) и её зороастрийский Храм Огня (Атешкадэ́ آتش کده). Погода не благоволила, лил дождь, но я не придал этому значения и пошёл на автобусную остановку, что была в ста метрах от хостела, откуда начинали движение автобусы в сторону Огненной Горы, если верить путеводителям.
Несмотря на языковые неудобства, пользоваться городским транспортом Исфахана было довольно просто – все автобусы, на которых мне довелось проехать, отличались крайне прямыми маршрутами, поэтому достаточно было знать направление и садиться в первый попавшийся.
У одного из пассажиров я уточнил место, где мне нужно сойти и через минут 20 езды я оказался у подножия глиняного холма. В своей жизни я бывал на вершине в 4200 метров, но для меня ещё не было ничего сложнее, чем покорить несчастную сотню метров Огненной Горы. Может быть, я чем-то разгневал древних богов, и они настойчиво пытались предотвратить восхождение, размывая под моими ногами глину дождём и покрывая мои руки и ноги слоем грязи. Я слышал о значимости этого места у староверов, о популярности его в качестве достопримечательности, но в этот день, видимо, я был единственным человеком во всей округе, решившим бросить вызов стихиям. Вода, земля и Атэш не смогли меня победить, и вот я уже гордо ковылял к круглой башне в увесистых глиняных башмаках. Может быть, это была проверка? Ну а если честно, я был благодарен такой погоде. Во-первых, мелкий дождь мне сам по себе нравится, а во-вторых – может именно благодаря нему я удостоился такого уединения с древней святыней. Я тихо посидел на развалинах храма, наблюдая за городом где-то вдали. В таких местах и впрямь начинаешь думать по-другому. Нет, я не религиозен, а если и есть кто-то свыше, то он уже давно приготовил мне место в аду, так что я стараюсь гнать мысли о боге прочь. В моей голове было что-то такое философское, знаете, типа «как спуститься отсюда, но не съезжая на заднице или брюхе, и не запачкав одежды». Вы не поверите, но мне был послан знак. С западной стороны холма поднимался одинокий путник, и были чисты его одёжи, как и сам холм с этой стороны. Действительно, западная часть горы – каменная, и подниматься всем рекомендую именно там.
Возвратившись с Огненной Горы ко времени выписки из хостела, я забрал вещи и отправился к ближайшим, но ещё не посещенным достопримечательностям Исфахана.
Я прошёл через парк Хашт Бехешт, где накануне классно поужинал, и дошёл до Дворца Сорока Колонн (Чехель Сотун, چهلستون). Вход как и везде платный, 15 тысяч томанов. Это ещё один представитель персидских садов с огромным дворцом и терассой под навесом, стоящим на двадцати деревянных колоннах. Говорят, что именно благодаря ним он получил своё название, стоит лишь взглянуть на отражение в пруду. Внутри дворца небольшой музей, повествующий о том, как в 17 веке здесь проводились нехилые гулянья богачей.
Далее пешком я прошёл через исфаханский базар, бесконечные крытые улицы которого в итоге вывели меня в какой-то бедный район. Как прежде, страха за жизнь он не вселял, и я неторопливо шёл к Воскресной Мечети* («Масдже́дэ Джаме́» مسجد جامع).
*Дословное арабское название – «Пятничная Мечеть», но мы-то знаем, что пятница для мусульманского мира – это тот самый выходной день.
Мечеть, как и многие другие объекты Ирана, находилась на реставрации, из-за чего выглядела довольно уныло. Она считается одной из самых старых мечетей Ирана (7 век).
На этом моя экскурсия по городу закончилась, и я вернулся на автовокзал, где мне предстояло решить, зацепить ли по пути в Тегеран ещё какой-нибудь город или нет. Я помнил, как один иранский торговец коврами рассказывал мне о своём родном городе – Каша́не, да так, что я даже решил посетить его.
За 7 тысяч томанов (70 руб.) я купил билет на автобус и через четыре часа был уже в Каша́не (کاشان). Начинало темнеть, а запредельное расположение иранских автовокзалов уже раздражало – здесь он тоже находился на северо-восточном краю города. Имея в распоряжении всего два дня на посещение Тегерана, я не предполагал останавливаться в Кашане, поэтому решил сразу же купить билет в Тегеран и уж потом прогуляться по городу. Мне нужен был самый поздний ночной рейс и им оказался восьмичасовой автобус (цена 11 тысяч томанов). Это меня никак не порадовало, ведь время уже было почти шесть. Карты Кашана в автовокзале не нашёл, зато продавец билета неожиданно предложил мне воспользоваться Wi-Fi, я быстро освежил гугл-карты, координаты GPS были получены, и на следующие два часа у меня в телефоне была интерактивная карта с моим точным местоположением.
Добраться практически в любую точку Кашана можно пешком менее чем за час, потому я выбрал именно этот способ перемещения. Пройдя небольшую площадь с фонтанами, я попал на типичный иранский базар, утопающий в огнях торговых лавок и бурлящий жизнью. Постепенно я приближался к крепости Джаляли (قلعه جلالی) и частично сохранившейся до наших дней южной старой городской стены. Круглая крепость около 200 метров в диаметре, находится на небольшом возвышении и окружёна глиняной стеной. С 11 века там сохранилась пара саманных построек, напоминающих конфеты «Родные просторы». Признаться, ночью, при отсутствии нормального освещения, выглядит всё это несколько мрачновато. Двух часов в тёмное время недостаточно для посещения Кашана – это точно.
В Тегеран на южный автовокзал (терминаль джонуб ترمینال جنوب) я приехал около полуночи. Метро уже не работало, а это значило, что добираться на север города, в район Таджриш (تجریش), мне придётся собственными силами. Почему именно туда? Дело в том, что там меня ожидал Бахра́м - старший брат Элахе. Я намеренно попросил его не ехать за мной на другой конец города, заранее зная путь.
- Коджа́ михои́? (Куда надо?) – подбегает ко мне таксист.
- Рах охан (Железнодорожный вокзал), - отвечаю я, зная, что ехать туда не больше пяти минут.
- Шеш хаза́р тома́н (Шесть тысяч томанов).
- Шеш хаза́р? Ин назди́к аст! (Шесть тысяч? Но это же близко!), - возмутился я, глядя, что в машине кроме меня ещё будут люди.
- Башэ, пандж. (Ладно, пять).
- Чеха́р! (Четыре!).
Вроде согласился, садимся в машину. Слышу – начинает опять – «шеш хазар».
- Ага, чеха́р хаза́р, башэ? (Уважаемый, четыре тысячи, ок?) – грубо намекаю я ему, хватаясь за ручку двери.
Водитель эмоционально взмахнул руками, и мы поехали. По правде говоря, четыре тысячи томанов (40 руб.) за два километра – это и так довольно много. От ж/д вокзала нужно пройти к началу улицы Валия́ср (ولیعصر) – центральной артерии, ведущей с юга на север города, откуда даже ночью отправляются городские автобусы. Сразу я их не нашёл, завернув не на ту улицу, сзади показался местный. Внешне это был типичный представитель иранских «гопников» («лаат» لات). Ещё в Ширазе Элахе рассказывала мне о них, и среди характерных признаков она указала, внимание – кепка, кожаная куртка, заправленная в спортивные штаны «адидас», туфли, чётки в руках, сидят на корточках, жрут семечки, слушают старую музыку, дерзят людям (напоминаю, это про иранцев). В первом часу ночи встреча с такими людьми меня не прельщала, и я ускорил шаг. Когда же мы отучимся вешать ярлыки на людей? Когда он поравнялся со мной – он спросил, нужна ли мне помощь и даже показал, где найти нужный мне автобус.
Проезд до конечной стоил пятьсот томанов (5 руб.). В Таджриш меня встретил Бахрам на машине, и отвёз к себе домой, где я благополучно уснул.
Бахрам и его жена Эльхам жили одни, их дочь несколько лет назад переехала с США, отчего выглядели они грустными и одинокими, так что я рад, что хоть на пару дней разбавил их жизнь своим присутствием. Бахрам, как и подобает этой семье, не давал мне разменять деньги и не выпускал меня из вида – сильно беспокоился, что я потеряюсь в большом городе.
Утром мы поехали в Национальный Музей Ирана, где были представлены весьма занятные вещи, часть из которых была привезена из уже знакомого мне Персеполя. Даже кусок стены и несколько статуй (одна из которых – Дария) умудрились привезти.
Далее мы поехали во Дворец Голеста́н (کاخ گلستان), который является одним из самых примечательных и при этом дорогих мест Тегерана. За вход нужно заплатить 15 тысяч томанов, а затем сверху придётся выложить по 5 тысяч за каждое здание, в которое хочешь войти. Мы посетили только четыре из них (а это уже порядка 350 руб.), фотографировать почти нигде не разрешали. Среди прочих запомнился тронный зал и комната для приёмов, где сравнительно недавно обитал шах. Помещения изысканно украшены зеркалами, витражами и росписью по дереву, а посреди, слово на минуту восковыми фигурами застыли знатные персоны в характерных нарядах своей эпохи.
Затем мы вышли к тегеранскому базару, где предполагали пообедать, для чего Бахрам посоветовал местный ресторан Мослем (رستوران مسلم). Сразу видно, что в Иране нет МакДональдса, потому что здесь была настоящая давка. Прилично отведав вкуснейшего кебаба с рисом и салатом, мы прогулялись по рынку, который всерьёз не отличался от любого другого базара Ирана.
Тегеран находится на севере страны, к тому же выше уровня моря на несколько сотен метров, поэтому температура там была пониже, чем в южных регионах. Кроме того, погода в столице сильно зависит от высотной отметки. Так, в северной части города, расположенной почти на 2 км над уровнем моря, мог начаться холодный дождь, а в южной в это же время можно было ходить в футболке.
Следующим утром я попросил Бахрама свозить меня к Площади Свободы (Мейданэ Азади میدان آزادی), которая с 1971-го года является визитной карточкой Тегерана благодаря 50-метровой башне (бордже Азади برج آزادی). Её также называют воротами в Тегеран, хотя по мнению местного населения она не представляет из себя ничего особенного. Так думал и я, пока мы не подобрались к ней ближе. Сооружение поистине внушительное и красивое, не слушайте никого. А музей, расположенный под башней, на мой взгляд, является самым интересным из всех тегеранских. Особо впечатлили поделки из камня ручной работы - этого не описать словами. Также в билет, стоимостью всё те же 15 тысяч томанов (150 руб.), включён подъём на обзорную площадку. Забавно выглядит треугольный лифт на вершину, сделанный таким из-за контурных особенностей здания.
Затем мы доехали до офиса, где заведовал Бахрам, и оттуда он отправил одного из своих сотрудников, Самана, свозить меня в горы к подъёмнику – этот день был примечателен выпавшим в горах снегом. Вот почему с утра улицы города были полны людьми с лыжами и сноубордами, ведь горы в Тегеране – одна из немногих ярких утех для местного населения. Здесь мы попрощались с Бахрамом, я подблагодарил его и его жену за гостеприимство, потому как через несколько часов был мой автобус до Шираза (мне его забронировали за 45 тысяч томанов или 450 руб.).
До подъёмника на горе Точа́л (توچال) мы поднялись пешком, по серпантину, и там узнали, что в этот день подъём в горы уже закрыт. Это было досадно, и мы направились на обзорную площадку, откуда открывался неплохой вид на гору. Сквозь облака удалось увидеть даже телебашню Мила́д (برج میلاد) – самое высокое здание в Тегеране (435 м) в десяти километрах от нас. Внезапно сгустившиеся тучи принесли с горы дождь со снегом, а ухудшение погодных условий означало увеличение пробок на дорогах, поэтому Саман поторопил меня на автовокзал, как оказалось не зря – я буквально запрыгнул в отъезжающий автобус.
На следующий день в Ширазе меня встретила Элахе, с которой мы провели оставшееся время до моего отъезда в аэропорт. Так, мы проехали до мавзолея Саади́ (سعدی) – ещё одного великого персидского поэта 13-го века. Место не так популярно как Хафезие, видимо из-за расположения, хотя выглядит тоже неплохо. Внизу здания есть колодец с красным рыбами, в котором раньше даже позволяли купаться в качестве источника вдохновения (это было до исламской революции). Нам же этот «фиш-спа» был недоступен, да и в мутной воде разглядеть рыб не получилось. Интересным считаю парк Кухеста́н (پارک کوهستان) в трехстах метров от мавзолея. Это гора с оборудованными местами для отдыха и искусственными водопадами, с которой видна большая часть города, вход бесплатный.
Иран – это страна строгих нравов, где запрещена большая часть веб-сайтов, нет ночных клубов и шумных праздников; страна, в которой в среднем к повешению приговаривают два-три человека в неделю; но страна, в которой за две недели мне сотню раз пожали руку, двадцать раз пригласили к себе в дом, десяток раз поцеловали; страна, в которой вам, возможно, даже не понадобятся деньги (я потратил около 50 долларов, и это была самая дешёвая поездка в моей жизни); страна с богатой историей и культурой и очень красивыми и добрыми людьми.
Ислам уже давно превратился в мощный рычаг власти мусульманского мира, где каждый трактует его наиболее выгодным для него образом. Что же касается обычных людей, репутацию которым в глазах западного мира изрядно подпортили Исламское Государство и Аль-Каида, то их ислам связан лишь с жизнью и бытом, и в нём нет ничего устрашающего. К тому же не забывайте, что в Иране исламская революция произошла в государственной власти, но отнюдь не в головах большинства людей.
Не бойтесь Востока, и он непременно подарит вам своё легендарное гостеприимство и вознаградит вас невероятными впечатлениям.
