Глава из книги Ч.Маккея "Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы". Свыше тысячи лет искусство алхимии пленяло многие за- мечательные умы, и в нее верили миллионы людей. Ее истоки затерялись во мраке веков. Одни ее приверженцы утвержда- ют, что алхимия появилась в глубокой древности, на заре че- ловечества, другие же считают, что она родилась не раньше времен Ноя. Винсент де Бове настаивает на том, что все, кто родился до всемирного потопа, должны были обладать позна- ниями в области алхимии, ссылаясь при этом на то, что, если бы Ной не знал elixir vitae, он не дожил бы до столь невероят- ного возраста и не породил бы более пятисот детей. Ленгле дю Френуа в своей «Истории герметической* философии» пи- шет: «Большинство из них ссылалось на то, что Шем**, или Хем, сын Ноя, был адептом этого искусства, и считало весьма вероятным, что слова химия и алхимия произошли от его име- ни». Другие полагают, что это искусство произошло от егип- тян, среди которых его основоположником был Гермес Трисмегист. Моисей, которого считают первоклассным алхи- миком, учился ему в Египте, но он не поделился знаниями с другими и не посвятил сынов Израилевых в его таинства. Все авторы алхимических трудов торжествующе ссылаются на историю золотого тельца из 32-й главы Исхода***, чтобы до- казать, что этот великий законодатель в совершенстве владел алхимическими приемами и мог по собственной прихоти со- здавать или уничтожать золото. Согласно этой истории, Мо- исей был так разгневан идолопоклонством израильтян, что «взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым». Этого, как утверждают алхимики, он никогда не смог бы сде- лать, если бы не владел философским камнем; никакими иными средствами он не смог бы заставить золотой порошок дер- жаться на поверхности воды. Но мы должны оставить сей трудный вопрос на рассмотрение знатоков алхимии, если та- ковые найдутся, и перейти к более современным периодам ее истории. Отец Мартини, иезуит, в своей книге «Historia Sinica» пишет, что китайцы занимались алхимией за две с полови- ной тысячи лет до рождения Христа, но его ничем не под- крепленное утверждение ничего не стоит. Тем не менее есть сведения о том, что люди, претендовавшие на владение ис- кусством получения золота и серебра из других металлов, жили в Древнем Риме в первых веках христианской эры, и что они, будучи обнаруженными, подлежали наказанию как мошенни- ки и самозванцы. В четвертом веке в Константинополе в пре- вращение металлов верили все, и многие греческие священнослужители писали трактаты на эту тему. Их имена и обозрение их трудов приведены в третьем томе «Истории гер- метической фшософии» Ленгле дю Френуа. Они считали, что все металлы состоят из двух субстанций: металлической ос- новы и красного горючего вещества, которое они называли серой. Чистое соединение этих субстанций образует золото, а другие металлы являются смесью золота с различными загряз- няющими его ингредиентами. Искомый философский камень должен был растворять или уничтожать все эти ингредиенты, и с его помощью удалось бы превратить железо, свинец, медь и все остальные металлы в первоначальное золото. Многие ученые и способные люди тратили свое время, здоровье и энергию на эти напрасные поиски, нона протяжении несколь- ких столетий это не оказывало большого влияния на умы. Ис- тория этого заблуждения имеет своего рода период затишья, закончившийся в восьмом веке, когда оно появилось среди арабов. Начиная с этого времени развитие алхимии просле- живается легче. Тогда же появился один выдающийся мастер алхимии, которого долго считали ее основоположником, и чье имя неразрывно связано с ней.
АЛЬ-ФАРАБИ (ALFARABI) Аль-Фараби жил в начале десятого века и пользовался ре- путацией одного из самых образованных людей своего време- ни. Он прожил жизнь, путешествуя из страны в страну, имея таким образом возможность собрать воедино воззрения раз- личных философов на великие тайны природы. Его не пугали опасности и не тяготил тяжелый труд. Многие монархи пыта- лись удержать его при дворе, но он отказывался остаться, мо- тивируя это тем, что еще не достиг величайшей цели своей жизни — продления ее на века и изготовления золота в любом нужном ему количестве. В конце концов жизнь скитальца ока- залась для него роковой. Посетив Мекку, не столько с религи- озными, сколько с философскими целями, и возвращаясь домой через Сирию, он остановился при дворе султана Сей- феддулета, известного покровителя наук. Аль-Фараби появил- ся перед этим монархом и его придворными в своем наряде путешественника и без приглашения дерзко сел на диван ря- дом с принцем. Придворные и мудрецы были возмущены, а султан, не знавший незваного гостя, сперва был также раздра- жен. Он повернулся к одному из своих сановников и приказал ему выгнать нахального незнакомца из комнаты, но аль-Фара- би, не шелохнувшись, позволил себя схватить и, спокойно по- вернувшись к принцу, сказал, что тот не знает, кто его гость, иначе он обращался бы с ним почтительно, а не прибегал бы к насилию. Султан же вместо того, чтобы еще больше разозлиться, как сделали бы на его месте многие монархи, восхитился хладнокровию незнакомца и, попросив того сесть на диван вступил с ним в долгую беседу о науке и богословии. Все при- дворные были очарованы незнакомцем. По всем предлагаемым на обсуждение темам он демонстрировал исключительные по- знания. Он убеждал в своей правоте всех, кто отваживался с ним поспорить, и так проникновенно говорил об алхимии, что его сразу же признали вторым после самого великого Гебера. Один из присутствовавших ученых мужей поинтересовался, знаком ли человек, знающий так много наук, с музыкой. Аль- Фараби ничего не ответил, а просто попросил принести ему лютню. Лютню принесли, и он заиграл столь восхитительную и нежную мелодию, что все придворные растрогались до слез. Затем он сменил тему и заиграл такой веселый мотив, что сте- пенные философы, султан и все придворные затанцевали на- столько быстро, насколько позволяли ноги. Далее он вновь охладил их пыл печальной мелодией, заставив их рыдать и вздыхать как убитых горем. Султан, восхищенный способно- стями аль-Фараби, умолял его остаться, суля ему все, что могут дать богатство, власть и сан, но алхимик решительно отказал- ся, заявив, что ему предначертано судьбой не давать себе от- дых до тех пор, пока он не откроет философский камень. В тот же вечер он отправился в путь и был убит ворами в Си- рийской пустыне. Его биографы не сообщают больше ника- ких подробностей его жизни, лишь упоминая о том, что им написано несколько важных трактатов по своему искусству, ни один из которых, однако, не сохранился. Его смерть при- шлась на 954 год.
АВИЦЕННА (AVICENNA) Авиценна, настоящее имя которого было Ибн Сина, еще один великий алхимик, родился в Бухаре в 980 г. Его репута- ция врача и человека, сведущего во всех науках, была столь зна- чительной, что султан Магдал Дулет решил испытать его способности в науке управления страной. Он стал великим визирем этого монарха и правил государством с пользой для последнего, но в науке еще более трудной он потерпел пол- ный провал. Он не мог управлять своими страстями, увлекал- ся вином и женщинами и вел бесстыдный и распутный образ жизни. Среди многочисленных дел и удовольствий Авиценна тем не менее нашел время для написания семи трактатов о фи- лософском камне, которые на протяжении многих столетий очень высоко ценились среди алхимиков. Удивительно, что такой выдающийся врач, каким, видимо, был Авиценна, столь часто предавался плотским утехам. За несколько лет он настоль- ко погряз в разврате, что был уволен со своей высокой долж- ности и вскоре после этого умер от преждевременной старости и осложнений болезней, вызванных невоздержанностью. Он умер в 1036 году. После его смерти некоторые арабские фило- софы, известные и не очень, согласно утверждениям истори- ков посвятили себя изучению алхимии, а вскоре после этого она привлекла повышенное внимание Европы. Ученые мужи Франции, Англии, Испании и Италии выражали свою веру в эту науку, и многие из них отдали ей все свои силы. Особенно популярной она была в двенадцатом и тринадцатом веках, и с ней связано несколько ярчайших имен этого периода.
ФОМА АКВИНСКИЙ (THOMAS AQUINAS) Первый из этих философов родился в 1193 году в одном из знатных семейств Лавингена, что в герцогстве Нойбургском, на Дунае. Первые тридцать лет своей жизни Альберт Великий был исключительно глуп, и все опасались, что от него не будет никакого толку. В раннем возрасте он стал членом доминикан- ского* монастыря, но настолько мало преуспел в своих заняти- ях, что в отчаянии неоднократно порывался их бросить, тем не менее он не сделал этого, так как был наделен недюжинным упорством. Когда он достиг среднего возраста, его разум будто очнулся от сна, и он усваивал все предметы, за изучение кото- рых брался, с чрезвычайной легкостью. Столь поразительную перемену в таком возрасте не могли объяснить иначе, как чу- дом. Утверждали и верили, что Дева Мария, тронутая его стра- стным желанием стать ученым и знаменитым, сжалилась над его ущербностью и явилась ему под сводами монастыря, где он сидел почти отчаявшийся, и спросила его, в какой из наук он хочет преуспеть - в философии или в теологии. Он, к разо- чарованию Девы Марии, выбрал философию, и она мягко и печально упрекнула его за сделанный выбор. Она, однако, со- гласилась сделать его самым выдающимся философом своего времени, но, к его огорчению, сказала, что когда он достигнет пика своей славы, он снова станет ни на что не годным и бес- толковым. Альберт никогда не старался опровергнуть эту мол- ву, но продолжил свои исследования с таким неослабным рвением, что о нем вскоре заговорили по всей Европе. В 1244 году его учеником стал прославленный Фома Аквинский. Об учителе и его ученике рассказывают множество удивительных историй. Уделяя должное внимание другим областям науки, они никогда не прекращали поиски философского камня и elixir vitae. Хотя они не открыли ни того, ни другого, люди верили, что Альберту удалось получить некоторую порцию эликсира жизни, посредством которого он оживил медную статую, на со- здание которой при благоприятном положении планет он по- тратил многие годы. Альберт и Фома Аквинский собрали ее, наделили даром речи и заставили выполнять функции домаш- ней прислуги. В этом качестве она была чрезвычайно полез- ной, но из-за несовершенства механизма болтала намного больше, чем того хотелось бы обоим философам. Они испро- бовали различные средства, чтобы избавить ее от излишней сло- воохотливости, но ничто не помогло; и однажды Фома Аквинский был настолько взбешен шумом, создаваемым ею в тот момент, когда он бился над решением математической за- дачи, что схватил увесистый молот и разбил ее на куски*. Впоследствии он сожалел о содеянном и с пониманием отнесся к выговору, который учитель устроил ему за то, что он дал вы- ход своему гневу, столь неподобающему философу. Но попы- ток вернуть статую к жизни они не делали. Подобные истории отражают дух той эпохи. Всякий вели- кий человек, пытавшийся постичь тайны природы, считался волшебником, и не стоит удивляться тому, что, когда сами фи- лософы претендовали на открытие некоего эликсира, дарую- щего бессмертие, или красного камня, призванного создавать несметные богатства, общественное мнение преувеличивало их претензии и наделяло их еще более сверхъестественными спо- собностями. Люди верили, что Альберт Великий может менять времена года - искусство, которое многие считали менее слож- ным, нежели открытие великого эликсира. Альберт очень хо- тел заполучить участок земли поблизости от Кёльна под строительство монастыря. Земля принадлежала Вильгельму, графу Голландскому, по каким-то причинам не желавшему с ней расставаться. Сообщается, что Альберт заполучил ее следу- ющим необычайным способом. Он пригласил Вильгельма, ког- да тот проезжал через Кёльн, на роскошный обед, приготовленный для него и всего его двора. Монарх принял приглашение и вместе со своей пышной свитой направился в резиденцию мудреца. Это было в середине зимы, Рейн был ско- ван льдом, и было так холодно, что едущие верхом рыцари рисковали отморозить пальцы на ногах. И каково же было их удивление, когда по прибытии в дом Альберта они увидели, что стол накрыт в саду, в котором лежит снег глубиной в не- сколько футов. Глубоко возмущенный граф снова сел на коня, но Альберт в конце концов уговорил его сесть за стол. Не успел граф это сделать, как темные тучи рассеялись, засияло теплое солнце, холодный северный ветер внезапно исчез, и подул лас- ковый ветерок с юга, снег и лед растаяли, деревья покрылись зеленой листвой и плодами, цветы распустились у них под но- гами, а на всех деревьях запели жаворонки, соловьи, черные дрозды, кукушки и прочие благозвучные певчие птицы. Граф и его спутники были несказанно удивлены, но отобедали, и в качестве вознаграждения за это Альберт получил участок зем- ли под строительство монастыря. Он, однако, еще не показал им все свое могущество. Как только трапеза была закончена, он произнес нужное слово, и темные тучи окружили солнце, крупными хлопьями посыпался снег, певчие птицы упали за- мертво, листья осыпались с деревьев, а подувший ветер был таким холодным и завывал так зловеще, что гости закутались в свои плотные плащи и удалились в дом, чтобы погреться у огня на кухне Альберта*. Фома Аквинский мог творить чудеса так же, как его учи- тель. Рассказывают, что он временно проживал на одной из улиц Кёльна, где ему сильно досаждал непрекращающийся стук ко- пыт лошадей, которых конюхи ежедневно прогоняли по ней для тренировки. Философ умолял последних выбрать какое-ни- будь другое место, где бы они его не беспокоили, но конюхи оставались глухими к его настойчивым просьбам. Попав в столь незавидное положение, он прибегнул к помощи магии. Он из- готовил небольшую бронзовую лошадь, на которой начертал определенные каббалистические** символы, и в полночь зако- пал ее на середине улицы. На следующее утро конюхи как обыч- но ехали верхом по улице, но как только лошади достигли места, где была закопана волшебная лошадь, они встали на дыбы и неистово шарахнулись вспять: их ноздри раздулись от ужаса, гривы встали дыбом, а по бокам потек пот. Напрасно всадни- ки использовали шпоры, напрасно они понукали лошадей и угрожали им: животные ни в какую не хотели проходить это место. На следующий день результат был тот же. В конце кон- цов конюхам пришлось подыскать другое место для трениров- ки лошадей, и Фому Аквинского оставили в покое***. В 1259 г. Альберту Великому был пожалован сан епископа Ратисбонского, но через четыре года он сложил с себя сан на том основании, что его обязанности отнимают слишком мно- го времени, которое он стремился посвятить философии. Он умер в Кёльне в 1280 г. в почтенном возрасте восьмидесяти семи лет. Писатели-доминиканцы отрицают, что он когда-либо ис- кал философский камень, но его трактат о минералах является достаточным доказательством обратного.
